«1. Существует так называемое "тонкое тело", яв­ляющееся носителем самосознания, памяти, эмоций и "внутренней жизни" человека. Это тело существует... после физической смерти, являясь на время существова­ния физического тела его "параллельной компонентой", обеспечивающей вышеуказанные процессы. Физическое тело — лишь посредник для их проявления на физиче­ском (земном) уровне.

2. Жизнь индивидуума не заканчивается текущей зем­ной смертью. Выживание после смерти — естественный закон для человека.

3. Следующая реальность разделена на большое количество уровней, различающихся по частотнымхаракте­ристикам их составляющих.

4. Местоназначение человека при посмертном перехо­де определяется его настройкой на определенный уровень, являющийся суммарным результатом его мыслей, поступков при жизни на Земле. Подобно тому, как спектр электромагнитного излучения, испускаемого химическим веществом, зависит от его состава, точно также посмертное местоназначение человека определяется "составной харак­теристикой" его внутренней жизни.

5. Понятия "Рай и Ад" отражают две полярности воз­можных посмертных состояний.

6. Кроме подобных полярных состояний, имеет место ряд промежуточных. Выбор адекватного состояния авто­матически определяется мыслительно-эмоциональным "паттерном", сформированным человеком при земной жизни. Именно поэтому негативные эмоции, насилие, стремление к разрушению и фанатизм, чем бы они ни оправдывались внешне, в этом отношении крайне губи­тельны для дальнейшей судьбы человека. Это является твердым обоснованием зля персональной ответственно­сти и следования этическим принципам»[21].

И снова о суициде

Большинство самоубийц верит в то. что их Сознание после смерти прекратит свое существование. что это бу­дет покой, отдых от жизни. Мы ознакомились с заклю­чением мировой науки о том. что представляет собой Сознание и об отсутствии связи между ним и мозгом, а также о том, что после смерти тела у человека начнется другая, посмертная жизнь. Причем Сознание сохраняет свои качества, память, и его посмертная жизнь является естественным продолжением земной жизни.

А значит, если здесь, в земной жизни. Сознание было поражено какой-то болью, болезнью, горем, освобож­дение от тела не будет освобождением от этой болезни. В посмертной жизни участь больного Сознания еще бо­кс печальна, чем в земной жизни, потому что в земной жизни мы можем все или почти все изменить (с участием своей воли, помощи других людей, новых знаний, изме­нения жизненной ситуации), в ином мире такие возмож­ности отсутствуют, и поэтому состояние Сознания более стабильно.

То есть самоубийство — это консервация болезненного, невыносимого состояния своего Сознания на неопределен­ный срок. Вполне возможно — навечно.А отсутствие на­дежды на улучшение своего состояния многократно по­вышает болезненность любых мучений.

Если же мы действительно хотим отдыха и приятного мирного покоя, то наше Сознание должно достичь тако­го состояния еще в земной жизни, тогда после естествен­ной смерти оно сохранит его.

Михаил Хасьминский, кризисный психолог

Я умерла

Знаете, почему самоубийцы не попадают в рай? Нет, не оттого, что лишили себя жизни, дарованной им Богом. Их наказывают за чужие жизни. Жизни близких людей. За причиненное им горе.

Сколько прошло времени с того дня, я уже не помню. Время для меня больше не существует. Здесь его нет…

Я считала причины, по которым сделала это, вескими. Мне казалось, что это единственный выход. Но теперь я понимаю, что просто не пыталась найти другие пути. Я сделала так, как было проще всего, проще для меня. Теперь что-то изменить невозможно. Одним легким движением я лишила шансов на счастье не только себя, но и тех, чью любовь я не сумела оценить вовремя. И сейчас у меня нет оправданий…

* * *

Последнее, что я слышала, пронзительный крик. Чей? Не знаю. Еще было ощущение полета. Но такое короткое, что его практически невозможно уловить. Больше ничего. Вспышка света. Вдали промелькнули огни ночных домов. От них режет глаза.

Прихожу в себя. Попыталась встать – нестерпимая боль во всем теле. Еле сдерживая крик, все же встаю. Осмотрелась вокруг. Не понимаю! Где я?! Пройдя пару шагов, я понимаю: "Это парк. Но как я тут оказалась???"

Я не могла что-либо понять. Весь день как будто выпал из памяти. Не помню абсолютно ничего. Идя по аллее, замечаю, что вокруг нет ни одного прохожего. Интересно, сколько сейчас времени? Не припомню, чтоб парк был пуст. Вдруг за спиной я услышала шорох. Обернувшись, вижу на скамейке маленького кудрявого мальчика, лет пяти. Странно. Готова поспорить, что его только что тут не было. С минуту я ждала, не появятся ли вслед за ним хоть кто-нибудь из взрослых. Не может же ребенок быть один в столь позднее время. Но ничего такого не произошло.

Тогда я осторожно подошла и села рядом.

– Привет, малыш. Ты потерялся? – тихо спрашиваю я.

– Нет. – ответил мальчуган, даже не посмотрев на меня.

– Где же твои родители? Почему ты один?

– Я ждал тебя, – сказал он и поднял на меня большие карие глаза.

Ответ меня слегка удивил, но я не придала этому никакого значения. Мало ли чего могут сказать дети?

– Как тебя зовут?

– Не знаю.

– Но мама же тебя как-то называет? – рассеяно спросила я.

– Никак. У меня её нет… – грустно ответил малыш.

Наступила пауза. Я не знала, что же мне делать дальше. Оставить ребенка в такой поздний час одного я не могла.

– Я хочу тебе что-то показать, – внезапно сказал мальчик и вскочил со скамейки.

Я взяла его за руку, и мы пошли по парку. Спустя некоторое время мы оказались возле моего дома.

– Ты здесь живешь? – снова спрашиваю я малыша.

– Нет.

– А где? – я присела перед ним на корточки. – Куда нам идти?

– Уже никуда, – ответил он, вертя в руках игрушечную машинку.

Я хотела спросить еще что-то, но в этот момент раздался пронзительный крик. Я посмотрела в ту сторону, откуда он донесся.

Кричала девушка. Она стояла в компании молодежи. На лице у нее застыл ужас. Она указывала куда-то наверх, пытаясь сказать что-то.

Проследив за ее жестом, я оцепенела: в освещенном пролете окна на восьмом этаже стояла девушка. Спустя мгновение она сделала шаг.

Мое сердце похолодело. Вокруг тут же поднялась суета: кто кричал, чтоб вызвали скорую, кто кинулся оказывать первую помощь. А я не могла оторвать взгляд от окна.

В эту секунду мне казалась, что я не слышу ничего, кроме бешеного биения собственного сердца, и не видела ничего, кроме света из окна квартиры на восьмом этаже, моей квартиры.