2021 года поднялась настоящая антироссийская истерия, поводом для которой стал арест Навального: «труба приносит пользу российскому государству — иностранную валюту, — писал в те дни Spiegel, — Это противоречит духу европейских санкций против режима, который годами демонстрировал себя противником ЕС…, американцы далеко не единственные, кто выступает против трубопровода. Пожалуй, самый сильный аргумент против «Северного потока-2»… — этот трубопровод является антиевропейским проектом… Этот трубопровод наносит ущерб окружающей среде…, наносит ущерб репутации Германии. Настало время принять четкое решение и перестать привязывать себя к одному трубопроводу: «Северный поток-2» должен быть остановлен»[494].

Аналогию европейским санкциям 2022 г., которые включают в себя конфискацию в Европе активов Газпрома и Роснефти, навевают события 1933 г. — тогда в Германии была развязана настоящая война, против Общества по продаже советских нефтепродуктов — «Деропа». Его заправочные станции подвергались «налетам и разграблениям…, в некоторых случаях бензин насильственно забирается бесплатно… штурмовиками, в других случаях бензин просто выпускается»[495]. «Деропу» на немецком рынке противостояли «Стандарт ойл» и «Ройял датч шелл» Детердинга, которые и увеличили свою долю на рынке.

А за ними пришел производитель синтетического бензина американо-германская IG Farben. И уже в декабре 1935 г. военный атташе американского посольства докладывал: «Через два года Германия с помощью миллионов долларов, предоставляемых «Стандард ойл компани оф Нью-Йорк», будет производить из бурого угля нефть и бензин в количестве, достаточном для ведения длительной войны»[496]. Почему для войны? Потому что для мирных целей эрзацбензин — слишком дорог. Производство эрзац-материалов, — пояснял президент Рейхсбанка, министр экономики Я. Шахт, обходится Германии «в четыре раза дороже, чем импортное сырье»[497].

Отношение к России сегодня немецких СМИ наглядно передает статья в FOCUS 10.2022 популярного бизнес-редактора Г. Штейнгарта, который утверждает, что «настоящая цель Путина в войне — не Украина, а Германия. Путин думает не о Донбассе, а о восстановлении мощи России при одновременном ослаблении Западной Европы. А тот, кто хочет ослабить Западную Европу, должен сначала обездвижить главный экономический мотор ЕС — Германию». Подобные высказывания можно было бы посчитать параноидальным бредом желтой прессы, но «увы, — отмечают редакторы ИноСМИ, — этот текст отражает уровень большинства немецких изданий сегодня»[498]. Сегодня создается полное ощущение того, что мэйнстримовские СМИ Германии, как и сто лет назад, совершенно сознательно зомбируют своих сограждан, готовя их повторить «подвиги» своих предков времен двух мировой войн ХХ века…

Спецоперация на Украине

Неужели вы думаете, что у России есть цель вторгнуться куда-то… Ей бы со своей страной справиться. Мы вот такая сладкая булка всем кажется. Скажите нас захватить, что бы что? Чтобы чинить нашу инфраструктуру…?

Е. Мураев 02.06.2021[499]

Содержание империй — это слишком дорогое «удовольствие». Неслучайно споры о необходимости ее силового сохранения начались в крупнейшей империи мира еще до начала ХХ в. При этом расчеты стоимости сохранения империи тесно переплетались с развитием моральных принципов. Империализм «тратя общественные деньги, время, интересы и энергию на дорогостоящее непроизводительное дело территориальной экспансии, — указывал в 1902 г. видный экономист Дж. Гобсоном, — истощает таким путем общественную энергию правящих классов и народов, необходимую для проведения внутренних реформ и для расцвета материальной и интеллектуальной культуры у себя на родине»[500].

«Мы не представляем себе, почему англичане обязаны сохранить свою империю из чувства уважения к героизму тех, кто ее приобрел, или почему отречься от нее было бы с их стороны признаком малодушия, — писал в 1910-е годы видный британский историк Дж. Сили, — Все политические союзы существуют для блага их членов и потому должны достигать как раз той величины, при которой остаются благодеятельными, и отнюдь не большей»[501].

Подобные настроения в те годы нарастали в России: «Внешнее территориальное расширение государства идет обратно пропорционально к развитию внутренней свободы народа…, — писал в 1904 г. В. Ключевский, — На расширяющемся завоеваниями поприще увеличивался размах власти, но уменьшалась подъемная сила народного духа… В результате внешних завоеваний государство пухло, а народ хирел»[502]. «Расширяясь без конца, страна тратит капитал; развиваясь внутрь, она накапливает его, и, может быть, все беды России в том, — писал в 1912 г. М. Меньшиков, — что она все еще не начала настоящего периода накопления. Завоевывая огромные пространства, мы до сих пор оттягивали от центра национальные силы»[503].

При этом стоимость содержания империй постоянно возрастала: «В течение XIX века рост национализма определенно доказал, — отмечал У. Черчилль, — что все великие державы должны считаться с этим принципом (самоуправления) и все больше и больше приспособляться к нему, если они хотят сохранить свое могущество и целостность в современных политических условиях. Почти полное исключение вопросов религии во всех ее формах из области политики сделало национализм самым могущественным фактором современной политики»[504]. За четверть века до декларации независимости США один из основоположников экономического либерализма Ж. Тюрго уже провидчески замечал, что: «колонии подобны плодам: они держатся на дереве только до тех пор, пока не созреют. Как только Америка будет в силах о себе заботиться, она сделает то же, что сделал Карфаген».

Все более возрастающие материальные и социальные затраты на сохранение империи привели к тому, что Великобритания стала первой метрополией, которая сознательно, ради сохранения своего влияния была вынуждена пойти по пути предоставления, в той или иной мере, прав самоопределения своим бывшим колониям.

Морские империи были уже слишком сильны и могли обеспечивать сохранение единого экономического пространства политическими мерами, подкрепленными сильнейшими флотами в мире. «Мы фактически были хозяевами Африки, — пояснял во второй половине XIX в. Б. Дизраэли, — не имея надобности устанавливать там протектораты или нечто подобное — просто в силу того, что мы господствовали на море». Историческое и теоретическое обоснование этой закономерности в 1890—1900-х гг. привел А. Мэхэн, в целом ряде своих, получивших огромную популярность работ, посвященных оценке влияния морской силы на историю[505].

И именно борьба за господство на море, стала одним из основных вызовов, приведших к Первой мировой войне: «морское превосходство Великобритании, — предупреждал в 1908 г. Вильгельма II постоянный заместитель английского МИДа Гардинг, — сделалось кардинальным принципом Британской политики, принципом, который не может игнорировать ни одно правительство любой партии»[506].

Сохранение этой закономерности и в XXI в., подтверждал в 2015 г. директор STRATFOR Дж. Фридман: «Соединенные Штаты контролируют все океаны планеты…, как следствие мы можем осуществлять вторжения везде на планете, но никто не может напасть на нас… Осуществление контроля над океанами и в космосе является основой нашей власти»[507].

В континентальных империях вопрос национального и территориального самоопределения стоял не менее остро. Однако континентальные империи не могли пойти по пути морских, так как самоопределение национальных частей вело к сепаратизму и