– Твою мать!

Он замолчал.

После такого шума тишина тоже, казалось, давила на уши. Тело, не способное так быстро переключаться, продолжало биться в судорогах, закачивая в кровь адреналин. Шумно выдохнув, Майкл осмотрелся, ожидая увидеть все что угодно. Но не увидел ничего. Никакого торнадо, никаких черных туч. Санта Ана была тиха и неподвижна, как будто ничего не случилось.

Майкл немного посидел, собираясь с мыслями.

– Один хрен! – сказал он наконец и открыл дверь.

Наскоро перекусив крекерами и водой, Майкл отошел от машины и стал смотреть на дома, пытаясь вспомнить, на каком из них он вчера закончил. Если Пустошь хотела ему помешать, ей неплохо это удавалось: дома были похожи один на другой, как близнецы. Не было ни единого шанса вспомнить, где он уже побывал, особенно учитывая тот факт, что последние он осматривал в темноте. Майкл припомнил, что обошел около десятка их, двигаясь от заправки по направлению к машине. Значит, просто нужно продолжить с одиннадцатого. Прихватив с собой кусок мела, который обычно использовал для пометок на перевозимом грузе, он двинулся вперед.

Солнце достигло зенита, а поиски все еще ничего не дали. Майкл ходил из дома в дом, осматривал каждую комнату, каждый чулан, но ничего не нашел. Жара становилась невыносимой.

Он стоял посреди очередной комнаты, тупо глядя на старый телевизор, у которого не нажималась ни одна кнопка, когда вдали снова загрохотало. Низкий гул шел сразу отовсюду, как вода, заполняя все пустоты и набирая силу.

Сердце учащенно забилось. Майкл инстинктивно напряг пальцы, все еще лежащие на кнопке, и вдруг та легко нажалась. Он отдернул руку. От громкого вибрирующего звука к горлу подступила тошнота. Майкл с трудом сглотнул и осторожно подошел к окну. Горячий воздух над дорогой трепетал, будто Пуэбло оказался в толще быстро текущей воды. По мере того, как усиливался гул, скорость течения возрастала, и все вокруг: дома, дорога, машина – растворялись в этом потоке.

Майкл оперся на подоконник, борясь с подкатившей слабостью. Мышцы задрожали в такт грохоту, и вдруг тот оборвался так же неожиданно, как и в первый раз. Горячий воздух мгновенно сделался неподвижным, чуть подрагивая, словно поверхность озера.

Майкл глубоко вздохнул и закрыл глаза. Происходило что-то серьезное, но будь он проклят, если понимает, что.

Он отпустил подоконник, заметив, какими влажными стали ладони, и вернулся к телевизору. Кнопка регулировки громкости по-прежнему нажималась. Остальные – нет.

«Оно изменяется, – с удивлением подумал Майкл. – Все изменяется прямо у меня на глазах. Что-то зарождается. И, боюсь, когда это произойдет, мало мне не покажется».

Майкл верил: что бы ни означало творящееся здесь, это всего лишь маленький отголосок чего-то грандиозного и, уж конечно, опасного. Судя по всему, скоро эта опасность доберется сюда, в Санта Ану.

Он возобновил поиски.

Новый раскат грома последовал уже пару часов спустя и сопровождался знакомыми эффектами. Майклу показалось, что на этот раз он длился дольше. Минут пять. Он старался не обращать внимания на грохот, продолжая методично обыскивать дом за домом. К трем часам дня он уже обыскал большую часть Пуэбло, включая кафе и продуктовый магазин, на который ушла уйма времени. Время утекало, и все гуще становилось напряжение, заполняющее воздух вокруг него.

Майкл не думал об опасности. Наверное, потому что не мог себе представить, в чем она заключается. Он просто действовал так, как считал нужным. Не позволял себе вообще ни о чем думать, но страх тонкими струйками все же просачивался, обвивался кольцами и пускал быстрые метастазы в мысли. «Ты не найдешь ее, – тихо шипел он. – Ты останешься здесь один. Совсем один. А когда не о ком заботиться, не проще ли сдаться? Разогнаться и крутануть руль – раз и конец!»

Майкл действовал бездумно, как робот. Время шло.

Солнце подобралось к противоположной стороне горизонта и оттуда равнодушно смотрело, как под аккомпанемент адских барабанов, покачиваясь, словно пьяный моряк, по пустынной улице заброшенного Пуэбло бредет одинокая фигура в пропитанной потом рубашке с ножом в руке. Волосы космами спадают на пустые глаза, а человек идет и идет, кажется, ни на что не обращая внимания.

Майкл попал в то самое воздушное течение, которое наблюдал из окна несколько часов назад. Сначала оно было слабым, просто едва заметная рябь, но по мере того, как гром нарастал, становилось все быстрее и быстрее. У него создалось ощущение, будто он оказался в кастрюле с кипящей водой. Майкл заставлял себя идти, не останавливаясь, а целый мир вокруг него исчезал, растворяясь в пропитанном враждебной мощью воздухе.

Он страшно устал, и ему было трудно дышать. Он пропустил один из домов, как уже пропускал раньше. Система поиска давно была нарушена. В голове тихо, но отчетливо мерцали слова: «…Поспешшши… Спешшши…» Все болело, все кружилось перед глазами и уплывало. Исчезало.

Когда, спустя четверть часа, вновь стало тихо, Майкл остановился, простоял несколько секунд, потом ноги его подогнулись, он опустился на колени, качнулся, как пьяница, и повалился на горячий асфальт.

Анна открыла глаза. «Я, наверное, умерла», – подумала она, попыталась пошевелиться, и тело неохотно отозвалось. Анна внимательно смотрела на свою ладонь, медленно выплывающую из темноты. Сердце забилось, разгоняя по жилам кровь. «Могу! Могу двигаться! Я могу выбраться!»

Она попыталась подтянуть к себе ноги, но ступни лишь чуть шевельнулись. Ощущение собственного тела возвращалось медленно – требовалось время. Анна с удивлением обнаружила, что голодна.

Она сжала ладонь в кулак. Руки были настолько бессильными, что разогнуть пальцы смог бы и годовалый ребенок. Расслабила ладонь. Снова сжала. Пошевелила пальцами ног. Снова согнула. Приподняла руку, сжала кулак. Разжала. Сжала.

Очередной раскат грома заставил Майкла прийти в себя. Страшно болела голова. Он смутно понимал, что получил ожог, пока лежал на раскаленном асфальте. В нарастающем грохоте он медленно, как раздавленная ящерица, пополз к обочине. Воздух снова начал сгущаться. Руки и ноги дрожали. Весь мир вибрировал на низкой частоте, грозя взорвать ему голову.

Майкл уже не думал об Анне, не думал о Пустоши, он хотел только одного – чтобы все это прекратилось. Не оставалось сил терпеть. Он был словно вырван из мира и брошен где-то на задворках вселенной, где нет никого и ничего, кроме грохота и движения, беспорядочного и хаотического перетекания океана энергии, на пути которого оказался человек – крошечная безвольная песчинка.

Постепенно грохот стих, но не умолк совсем. Где-то на самой периферии слуха, кожей и нервами Майкл ощущал его.

Он посидел на земле еще минут пять, медленно приходя в себя. Потом встал и, пошатываясь, направился к ближайшему дому.

Закусив губу, чтобы не заплакать, Анна медленно, по-пластунски ползла к двери. Встать она не могла: подвижность вернулась, но не было сил – руки и ноги сделались соломенными. На простые движения, которые любой человек совершает легко, не задумываясь, у нее уходила вся сила воли, оставшаяся в ее измученном сознании. От собственного бессилия хотелось кричать. Она была одна, в незнакомом темном подвале. Где этот подвал? Может быть, в Санта Ане, а может быть, и нет. Майкл. Увидит ли она его еще? Да вообще, жив ли он?