Ему хотелось закричать. Схватить ее за плечи и слегка встряхнуть. Объяснить дурной девчонке простую истину. Если двоим хорошо вместе, нужно это ценить. Не глупейшие признания в любви и идиотские клятвы верности до гробовой доски. А обычный здоровый секс и приятное времяпровождение. Да и девчонка попалась с живым умом и легким характером, что само по себе редкость!

«Ну кому ты втираешь, Миша? — остановил он сам себя. — Сиськи торчком, задница аппетитная, и, главное, мозги не выносит», — криво усмехнулся он, наблюдая, как Ева пытается застегнуть платье с перьевым подолом.

— Из какой подушки ты перьев надрала? — пробурчал он, решив отыграться за шуточки про сервиз.

— Спроси у Оливье Рустена, — весело фыркнула она, надевая сапоги. Потом пальто.

— А кто это? — удивился он, запахивая халат.

— Модельер, — отмахнулась она, без всякого сожаления засовывая пакет в сумку. — До свидания, — пробормотала она, прижавшись к нему, легонько клюнула в щеку, чуть заросшую щетиной.

— Пойдем, до крыльца провожу, — лениво улыбнулся он, хотя больше всего хотелось схватить ее и зацеловать. Ну и не пускать никуда.

«Но кто я такой, чтобы удерживать человека против воли, — мысленно вздохнул он. — Все равно после праздников встретимся и продолжим», — подумал он, спускаясь вместе с ней в лифте и напряженно пялясь в ее затылок.

Холл на первом этаже, где привычно толклись сотрудники «АМА-Девелопмент», оказался совершенно пустым. Даже у стойки охранника никого не было.

Ева вместе с Агафоновым дошла до стеклянных дверей. Увидела припаркованное невдалеке от входа такси и снова уткнулась Агафонову в плечо.

— Прощай, Миша, — прошептала она. — Я очень рада, что это был ты…

Она решительно выскочила за дверь и опрометью бросилась к машине. Агафонова подмывало выбежать следом, но он остановил сам себя.

«Куда? — мысленно рыкнул. — Будешь мудями по морозу звенеть».

Михаил посмотрел вслед отъезжающему автомобилю и, быстро поднявшись к себе в пентхаус, снова завалился в кровать, намереваясь поспать до прихода домработницы. Потом неспешно позаниматься в спортзале, расположенном с другой стороны ванной комнаты, поваляться в ванне, попариться в сауне. И, может быть, деньком заехать к сестре Демы. Забрать у нее документы на дом и хотя бы на пальцах прикинуть, покроет ли сей объект недвижимости Ромкины займы, а если да, то насколько? Агафонов закрыл глаза, но сон не шел. Наоборот, в башке зажигалась красная лампочка. Сначала слегка, а потом вспыхнув на полную мощь той самой электрической дуги, проложенной прямо в мозгах. Чуйка, нюх, интуиция. Назови как хочешь. Но Агафонов прекрасно знал это состояние, означающее только одно. Он упускал что-то жизненно важное. Осталось лишь понять что именно?

Он поднялся с постели и в задумчивости подошел к окну.

— Стоп, — сказал сам себе. — Когда это началось?

Первый огонек зажегся, когда они попрощались с Евой и она, усевшись в такси, укатила домой на Ломоносовскую. Он еще тогда подумал о встрече после праздников. А она…

«Она попрощалась с тобой, задрот, — мысленно обругал он сам себя. — Вместо «до свидания» — «прощай» и дурацкая благодарность.

— Я очень рада, что это был ты… — передразнил он Еву и грязно выругался: — Штопор, епта!»

Агафонов судорожно вздохнул и принялся искать сотовый. Тот оказался в кармане джинсов, валявшихся в ванной за кушеткой.

— Ева, — рыкнул он, набрав номер, только вчера вбитый в контакты. — Ева, возьми трубку, девочка, — просипел он, догадавшись, что она ушла навсегда.

«Она не вернется после праздников, — охнул он. — Передаст заявление с матерью или сестрой. Или пришлет по почте». Агафонов уставился в погасшую трубку и еле сдержался, чтобы не разбить ее. Он быстро оделся и рванул вниз, сел в Крузак и дал по газам.

— Врешь, не уйдешь, — пробурчал он себе под нос и по пустынным улицам поехал на Ломоносовскую. Заскочил в подъезд вместе с каким-то мужиком, бегом поднялся на третий этаж и со всей дури нажал на звонок. Никто не открывал, но Агафонову оказалось, что там за дверью кто-то есть. Человек подошел к двери, глянул в глазок и затаился как мышь.

— Ева, открой, — забарабанил он негромко. — Давай поговорим.

Но вместо двери в пятнадцатую квартиру открылась соседняя.

— А Ева уехала, — оповестила его толстуха в леопардовых легинсах и черной майке.

— Там кто-то есть, — поморщился Михаил, кивая на дверь. — Я слышал шаги.

— Молодой человек, — соседка оглядела его с головы до ног. — Вы ошибаетесь. Они при мне запирали дверь, — отчеканила она. — Я мусор выносила и остановилась поболтать. Саму Еву давно не видела, да и Настя так вытянулась…

— Настя? — перебил Агафонов словоохотливую тетку. — Какая еще Настя?

— Сестра Евочкина единокровная.

— А-а-а, — протянул Агафонов, кивая. Он уже направился обратно к лестнице, когда чуть не столкнулся с той самой бабкой, что вчера пытала его в подъезде.

— Здравствуйте, — закивала она и быстро прошла в квартиру к леопардовым легинсам. — Это судебный пристав, — прошептала Вера, как только закрылась дверь. — Никиту ищет. Я уже, Любочка, передала Ильичу, не ровен час, все имущество опишут, — пробормотала она.

— А я Еве позвоню, — заговорщицки кивнула толстуха.

Ева Макарова, ответив на звонок соседки, не знала, плакать ей или смеяться.

«Судебный пристав, еперный балет, — усмехнулась она, прекрасно понимая, кто именно приезжал на Ломоносовскую. — Все закончилось. Зачем ты погнался за мной, Миша?» — думала она, вполуха слушая веселый треп сестры и мачехи.

— Что там случилось, Ева? — строго поинтересовался отец, глянув на нее в зеркало заднего вида.

— Никиту судебный пристав ищет, — хмыкнула она.

— Странно, — пробурчал отец. — Вроде у него нет долгов.

— Так можно на сайте посмотреть, — вставила Алина. — Сейчас гляну, Вадечка, — проворковала она.

— Ага, — кивнул отец, выезжая на трассу. — Так, народ, — скомандовал он. — На заправке советую посетить сортир. Едем без остановок. Пит-стопов нет.

— Папа! — завопила Настя. — А если я…

Ева, улыбаясь, смотрела на младшую сестру, ввязавшуюся в спор с отцом, и смаковала детали прошлой ночи. Снова ощущала на себе каждое Мишино прикосновение, снова слышала его голос и запах.

«Может, стоило остаться? — подумала она. — Провести праздники с Агафоновым. Оттянуться на полную катушку. А то папа сказал, а я сразу же послушалась. Взрослый я человек или дите малое», — хмыкнула она про себя, наблюдая, как за окошком гелендвагена мелькают деревца и рощи, заправки и поселки.

«Утром все не так, как кажется вечером, — вздохнула Евдокия. — Уже сегодня вы, Михаил Александрович, забудете обо мне, — подавила она собственный всхлип. — Только я всегда помнить вас буду, — пробормотала она про себя и, положив затылок на кожаный подголовник, закрыла глаза. И снова увидела Михаила Агафонова, услышала его яростный шепот.