— А завтра с утра рвану. Жди меня, Ева, — пробурчал себе под нос. А когда мощная машина, призванная одновременно работать в нескольких программах и обрабатывать в своем чреве тонны информации, утробно заурчала, Агафонов быстро вышел в сеть и, найдя съемки с камер наблюдения, завороженно уставился на юристку Макарову, плывущую по сцене павой.

— Твою мать, Ева, — не сдержавшись выругался Агафонов, вновь всматриваясь в ставшие знакомыми изгибы. Он хотел было поставить на повтор и еще раз полюбоваться выходом Шамаханской царицы, но сам не заметил, как, крутанув колесико мыши, перескочил на записи с другой камеры. И отчетливо увидел, как Костик Тарасов отодвигает стул для Евы, как, будто школьник, что-то радостно рассказывает. — Уволю гада, — ощерился Агафонов. — Какого хрена, Костик, ты вертишься около моей женщины? — разозлился он, в душе понимая, что прошлым вечером даже самому в голову не приходило назвать Еву своей. — Нужно возвращать, — мысленно прорычал он. — Пока еще такие же наглые тарасовы рядом не объявились. Всех придушу, — раздраженно пробурчал он и включил съемку с камеры, расположенной над входом в офис. Выставил вчерашнюю дату и время восемь тридцать. И, как мальчишка, радостно воззрился на запыхавшуюся веселую Еву, будто ураган ворвавшуюся в офис. Переключаясь с камеры на камеру, Агафонов проследил за ней до двери кабинета и на минуту призадумался. И если до этого момента он и сам не догадывался, как проведет новогоднюю ночь, то сейчас понял.

«Буду пить виски, или что там найдется в баре, и смотреть фильм», — мысленно усмехнулся он, а потом нашел запись с камер наблюдения в тот самый день, когда Ева пришла в холдинг первый раз на собеседование. Увидел, как она волнуясь подает охраннику паспорт и спешит к лифтам. Как потом в переговорной отвечает на дурацкие вопросы топов…

«Интересно, — почесал репу Агафонов. — У Марины в кондитерской есть камеры? Запись ведется? — и тут же сам себя одернул. — Совсем одурел, что ли, Миша? Хватит и наших записей», — хмыкнул он, вбивая в поисковике странный запрос:

«Как быстро смонтировать видео?»

Естественно, быстро ничего сделать не удалось. Сначала пришлось скачать программу и посмотреть видеоурок. Потом аккуратно скопировать нужные кадры с записей камер наблюдения. И примерно к десяти часам вечера Михаил Александрович Агафонов стал обладателем косенького, но собственноручно смонтированного фильма.

«Ева в холдинге», — подписал файл Агафонов и, скопировав на флешку, довольный, поднялся в квартиру. А на выходе из лифта споткнулся о тушу, лежавшую около самых дверей и печально уткнувшуюся мордой в лапы.

— Зак, — позвал пса Агафонов. — Что же ты заскучал, а? — он потрепал оживившуюся собаку за холку и только сейчас понял, что за созданием нетленки совершенно забыл о сотовом.

Агафонов метнулся в спальню и, схватив трубку, в ужасе уставился на пропущенные звонки. Штук двадцать от Егора, десять от Демы и три от отца.

Дему Агафонов решил проигнорировать.

«Надоел, — пробурчал он в сердцах и сразу ткнул в контакт сына. — Ребенок волнуется, — тяжело вздохнул Михаил. — Нужно ведь узнать, как он добрался? Где поселился?» — мысленно напомнил он сам себе, ужасно жалея, что нельзя у Егора спросить о Еве. Оставалось лишь надеяться, что она живет с Ниной и Егором в одном доме.

Загородная резиденция встретила Макаровых треском дров и пышущим жаром камина, заранее растопленного Никитой. Ева любила этот дом, изнутри полностью облицованный деревом. С современным оборудованием и сказочным камином, выложенным из больших плохо отесанных камней. Иногда ей казалось, что по ночам из чрева очага выходят гномы…

«И ушивают твою одежду, — мысленно фыркнула Ева. Весь день она старалась не думать об Агафонове. Не вспоминать его рук, требовательно ласкающих ее тело, не тонуть в омуте зеленых глаз, помутневших от страсти. — Прощайте, Михаил Александрович», — про себя протянула она, в который раз прощаясь с мимолетным любовником, и затуманенным взглядом обвела кухню, словно со стороны наблюдая за собравшимися на ней женщинами. Алина перетирала привезенные из дома тарелки с новогодними узорами, Настя мыла фрукты и овощи, а Антонина вместе с самой Евой весело крошила салаты. Во главе огромного дубового стола восседал отец и длинным острым ножом чистил вяленого леща. А потом тонкими чуть прозрачными ломтиками нарезал рыбу. Разговоры, незатейливые и легкие, в основном сводились к главному событию следующего года — рождению сына Ильи и Антонины. И, конечно же, невестка чувствовала себя если не королевой, то принцессой. Ева исподволь глянула на нее, пытаясь понять, есть ли что-то общее между ней самой и Тонечкой. Но и с первого взгляда каждому становилось ясно, что более разных людей, чем жена и сестра Ильи Макарова, просто не существует. Ева казалась себе полковой лошадью по сравнению с невысокой и хрупкой Антониной.

«Брюнетка против блондинки», — поморщилась она, догадываясь, что наверняка бывшая жена являет собой эталон Агафоновской красоты и любимой женщины. А иначе зачем бы он на ней женился и завел ребенка?

— Мама, мама, — на кухню влетел растерянный Егор, и мысли Евы тотчас же перескочили с Агафонова на его сына.

«Хороший мальчишка, мне б такого, — неожиданно подумалось ей. — Мы вроде не предохранялись в ванной, значит, шанс залететь есть, — хитренько усмехнулась она про себя. — Хочу такого же вихрастого, с ясными зелеными глазами. Пусть будет похож на Агафонова. Или лучше девочку…» — улыбнулась Ева и наконец-то прислушалась к разговору.

— Папа пропал, — взволнованно прошептал он. — Я ему уже сотню раз звонил, а он не отвечает…

— Наверное, занят, — легко отмахнулась Тонечка. — Освободится, перезвонит. Он же летит куда-то отдыхать, — ласково принялась втолковывать она сыну. — Может, в самолете сейчас. Не волнуйся, сыночек…

— И маму не волнуй, — строго заметил Илья, входя на кухню с охапкой дров.

— Ага, — сосредоточенно кивнул Егор и, стащив из тарелки вареное яйцо, убежал обратно в комнату.

— Опять где-то папаня шарахается, — негодующе пробурчала Тонечка, — а ребенок нервничает. Неужели так трудно снять трубку… — фыркнула она и, не получив поддержки от окружающих, принялась рвать листья салата в глубокую миску.

— Я что-то не понимаю, Дуся, — завел нейтральный разговор отец. — Как твоя Милка могла встрять в историю с кражей? Как она у шефа дома оказалась? Она же не домработница?

— Любовь у них была, — мрачно заметила Ева, — пока деньги не исчезли. Пап, я не знаю ничего! — воскликнула она растерянно.

— Подожди, — рыкнул отец. — С кем любовь, Евдокия? С Демьяновским, что ли?

— Пап… — охнула Ева. — Фамилия мне ничего не говорит. Какой-то Рома. Владелец завода на Петрашевского…

— Точно Демьяновский, — знающе фыркнула Тонечка. — Как твоя подруга вообще могла связаться с ним? — всплеснула она руками. — Совсем без головы девица!

— А что? — растерялась Ева, явно не ожидая такого сокрушительного напора невестки.