Ирвину нужно было готовиться к приезду парламентской комиссии. Отношения Великобритании и Индии сам он рассматривал так: «Утверждение принципа самоопределения199 значительно стимулировало народные движения в пользу самоуправления, где такового еще не существовало, и Индия не была исключением из этого общего потока. Доктрина опеки, которая руководила британской администрацией в Индии, как она все еще руководит британской администрацией в колониях, была выражением благородной резолюции – управлять на благо управляемых, сделать их одним из основных объектов правительства, обучить временно подчиненных им людей управляться самим. Но эффектная идея самоопределения состояла в том, чтобы создать намного более сильные требования к опекунам, но не к доверенным им лицам. Эта тенденция не замедлила проявить себя, когда ощупью были намечены реформы Монтегю – Челмсфорда, и постоянно набирала обороты в период между внесением этих изменений в конституцию и назначением в 1927 г. установленной законом Комиссии, призванной проинспектировать условия прогресса по вопросу и предоставить рекомендации Парламенту»200.

Его непосредственный куратор в правительстве министр по делам Индии лорд Биркенхед говорил следующее: «Один я в Кабинете не доверял и, действительно, в некоторой степени выступил против проекта Монтегю – Челмсфорда. Мне откровенно не постичь, что Индия когда-либо будет пригодна получить статус самоуправляемого доминиона»201. Министр по делам Индии и ее вице-король, как отмечал сын первого и биограф второго, «были, конечно, странной, но гармоничной парой»202. Согласно политической иерархии вице-король был ответственен перед министром по делам Индии, а также перед Кабинетом. Как бы ни велика была его власть в колонии, в метрополии он был сродни члену правительства, и если его позиция не состыковывалась с официальной, он должен был уйти в отставку. Однако Ирвину удалось невозможное: из-за его политики в отставку ушел сначала министр Биркенхед, а потом и все правительство.

Началось все с того, что нужно было определяться с составом приезжающей комиссии. Кандидатура Джона Саймона, с которым Ирвин уже успел поругаться в Палате общин, в качестве председателя комиссии была утверждена сразу. Сам Саймон был воодушевлен предстоящей работой: «Биркенхед, я думаю, немного удивился обнаружить рвение, с которым я был готов приостановить профессиональную и парламентскую деятельность в нашей стране, когда эта возможность появилась в поле моего зрения. Но я со своей женой уже делал тур через бóльшую часть Индии по приглашению бывшего вице-короля лорда Рединга, и его преемник лорд Ирвин был моим другом по колледжу Олл Соулс. Громадные конституционные проблемы, включая будущее 400 миллионов подданных короля, населяющих область, столь же большую, как Европа без России, захватили меня»203. Зато идея о том, что устроивший ему выволочку в Парламенте Саймон приедет в Индию, совсем не захватила его друга и коллегу Ирвина.

Другой вопрос, который тогда предстояло решить сначала им с Биркенхедом, а потом утвердить через Парламент, – состав комиссии. Будет ли она исключительно британской или там найдется место и для представителей Индии. Ирвин был убежден, что примитивное индийское общество вряд ли вообще что-либо понимает в планируемых мероприятиях. Королю Георгу V он писал: «В то время как более прозорливые князья признают, что проблема, вероятно, будет становиться все более и более важной и нужно стремиться найти ее решение, желание значительного большинства состоит в том, чтобы его просто оставили в покое. Я думаю, что у них едва есть мысли о том, как общественное мнение британской Индии обязано реагировать на это, и, следовательно, они не спешат видеть неизбежную необходимость внесения изменений и улучшений»204.

Помимо общей примитивности публики, Ирвин видел и раскол в рядах индийских националистов, прежде всего, между Мотилалом Неру и Ганди. Последний временно удалился с политической арены, чем несказанно обрадовал британскую власть. Не учел или не захотел учитывать вице-король одного, что попытки решить судьбу Индии без ее же непосредственных представителей могут не только не уничтожить движение сопротивления британской власти, а наоборот, сплотить ряды националистов, пробудить тех самых примитивных людей, с легкостью поддающихся пропаганде, к борьбе.

Ирвин обменивался с Биркенхедом письменными соображениями относительно комиссии. С самого начала министр по делам Индии был не против того, чтобы представители колонии также вошли в состав, и просил у Ирвина рекомендаций, кого тот считает благонадежным для такой важной миссии. Ответ Биркенхед получил следующий: «Я заключаю, что Вы рассматриваете комиссию, включая индийцев. У меня есть серьезные сомнения относительно мудрости этого курса. Как только Вы начнете выбирать индийцев, будет почти невозможно сделать единственный выбор, придется расширять комиссию, чтобы включить чиновников. Кроме опасности сделать комиссию громоздкой, я думаю и вполне уверен, что комиссия, составленная таким образом, закончила бы так же, как и комиссия Сэнки205, с предоставлением по крайней мере двух отчетов, один из которых был написан, прежде чем комиссия начала работу. Не было бы более мудрым создать комиссию как внешний беспристрастный орган, небольшой по численности, но представляющий самый надежный баланс и гарантирующий суждения, на которые можно было бы положиться?»206

Биркенхед согласился с такой позицией Ирвина далеко не сразу. Несколько месяцев он раздумывал над этим, предлагал включить в комиссию и мусульман, и индуистов, вице-король же упорно не желал слышать об этом. Под конец они все-таки сошлись с Ирвином в том, что британские лейбористы (а их присутствие в комиссии было строго обязательным), сочувствующие социалистическим идеям, рискуют вступить в сговор с индийскими националистами. И тогда выводы комиссии будут просты и незатейливы: полная и немедленная независимость Индии от колониального гнета. Совершенно ясно, что такие выводы в интересы Британии не входили.

Как уверял в мемуарах сам бывший вице-король, он консультировался со всеми индийскими советниками, которым наиболее доверял и считал компетентными, и все они отговаривали его от допуска в состав комиссии представителей колонии в пользу депутатов обеих палат британского Парламента207. В итоге к лету 1927 г. комиссия получила такой вид: лорд Бернем, лорд Стрэткон, Эдвард Кэдоган, полковник Лейн Фокс (друг Ирвина), Вернон Хартшорн и К. Р. Эттли – четыре консерватора и два лейбориста с либеральным председателем Саймоном.