Секретарь Чхве Сухи вновь уселась в свое кресло и невозмутимо перебирала документацию, а на лице завотделом Кима застыла снисходительная улыбка. Всем своим видом он демонстрировал, что проявляет недюжинную выдержку по отношению к дамочке, которая ничего в их делах не смыслит и глупо продолжает настаивать на своем.

— Хо-хо! Ну, на первый взгляд ваши рассуждения не лишены смысла, однако так уж заведено в администрации, поэтому, хо-хо, вам — в мэрию!

Ким еще раз хохотнул, показывая, что разговор окончен.

Со Юджин перевела глаза с завотделом на секретаря. Принесенный ею диск и письменно зафиксированные показания детей по-прежнему лежали на столе. Она сложила руки на груди и, глядя исподлобья, глухо проговорила:

— Ну что ж, я вас прекрасно поняла. Я обращусь в мэрию. Но подчеркиваю: в стенах интерната директор, его брат и куратор общежития совершали преступные действия, пострадали совершенно беззащитные дети. Наставники должны были учить уму-разуму, а вместо этого нанесли душевные и физические травмы, которые останутся на всю жизнь. И раз существуют подозрения, что в этом деле замешаны руководители интерната, мне кажется, было бы разумным в первую очередь провести проверку со стороны отдела образования.

Завотделом покосился на Чхве Сухи. Та, делая пометки в документах, на секунду подняла голову и бесстрастно кивнула, дескать, будь по-вашему, нам это нетрудно.

— Разумеется, это наша прямая обязанность, и как раз этим мы и занимаемся. Господин Ким, прямо сейчас поезжайте и проверьте, что там с интернатом.

— Хорошо, как скажете, — ответил Ким.

Итак, секретарь отдала приказ, ответственный работник взял под козырек — Со Юджин было нечего добавить. Толкая дверь кабинета, она внезапно приостановилась. Бросилась в глаза грамота на стене, где значилось: «Гордость муджинской старшей школы — Чхве Сухи». Со Юджин обернулась. Взгляд Чхве Сухи все так же был прикован к столу. Со Юджин почувствовала: это не из-за того, что той нет никакого дела до нее, а напротив, та чересчур сильно ощущает ее присутствие.

Когда она выходила из здания городского отдела образования, под ноги ей приземлился опавший лист.

Заведующий отделом соцзащиты мэрии Чан, глядя вдаль, шумно втянул в себя кофе из бумажного стаканчика. Это был невысокий худощавый мужчина средних лет с кучерявой шевелюрой, что оставляла неизгладимое впечатление. Выслушав Со Юджин, он нахмурился и почесал затылок.

— Это же школьные дела, нам следует обратиться в отдел образования. Мы заведуем соцобеспечением детей.

Неизвестно, разозлилась бы Со Юджин меньше, если бы пришла сюда раньше, чем в отдел образования. Она приблизилась к нему вплотную и, изо всех сил стараясь не показывать, как все в ней кипит от гнева, произнесла:

— Послушайте, я уже была в отделе образования, и они отправили мена к нам, потому что все произошло после занятий, в общежитии.

Завотделом, по-прежнему не глядя на Со Юджин, озадаченно склонил голову набок и снова с шумом отхлебнул кофе. Вот откуда у них берется эта отвратительная манера не смотреть на собеседника во время разговора? Тем не менее Со Юджин продолжала почтительно стоять перед ним.

— Выходит, дети подверглись этому в общежитии, я правильно понимаю? — спросил он, лишь теперь удосуживаюсь краем глаза взглянуть на посетительницу.

— Я принесла видеозапись с показаниями потерпевших и их запись в письменной форме. Ознакомившись с ними, вы убедитесь, что все произошло, когда дети после уроков… — У Со Юджин вырвался вздох: эти объяснения она давала уже в третий раз. — Вечером после занятий они вышли из общежития и…

— Вот видите, госпожа Со! Если к нам это отношения не имеет, то и расследованием не нам заниматься, да и знать незачем. Можете не углубляться. Я вас поэтому и спрашиваю, где все произошло.

— В школе. Сначала в туалете на первом этаже, а также в кабинете директора и замдиректора… — ответила Со Юджин, вспомнив рассказ Юри и покрывшись мурашками.

Завотделом сделал еще глоток кофе и заключил:

— Ну, тогда вам в отдел образования. Мы курируем лишь проживание ребят в общежитии, отвечаем за распределение финансов и все в этом духе. Обратитесь в отдел образования!

Чан снова потянулся к стакану и с шумом отхлебнул. После чего крутанулся на вращающемся стуле, повернувшись к Со Юджин задом. Глядя ему в спину, она боролась с желанием вцепиться в нее и расцарапать — в подобном случае насилие было бы очень даже обоснованным.

— А отдел образования утверждает, раз дело произошло во внешкольные часы, то это их не касается. К тому же ребенок подвергался сексуальному насилию и в общежитии. И вы смеете утверждать, что это не в вашей юрисдикции?!

Сидевший за соседним столом госслужащий, демонстративно покряхтывая, дескать, чего расшумелись, медленно поднялся с места и, шаркая шлепанцами, отошел к окну. Со Юджин почувствовала себя в шкуре торгового агента.

— Послушайте, господин Чан! И школе, и общежитию «Чаэ» ежегодно государство выделяет сорок миллиардов вон. А ведь это наши налоги! И разве не в ваших, обязанностях проследить за тем, нормально ли заботятся о детях-инвалидах и все ли у них благополучно? Я вам еще раз повторяю, ребенок в общежитии подвергся сексуальному насилию. Был изнасилован не кем-то, а тем, кто, по идее, должен курировать проживание воспитанников в общежитии!

Ее голос зазвенел. Завотделом нахмурил брови, давая понять, что его коробит ее повышенный тон, и возразил:

— Вот и я вам говорю, сексуальное насилие со стороны педперсонала — это юрисдикция отела образования. Или вы предлагаете, чтобы мы здесь, в отделе соцобеспечения, еще и учителей курировали? А что касается финансов и правомочного использования дотаций, тут решают депутаты городского уровня, вот и обращайтесь в городскую думу!

Сотрудник в шлепанцах, возвращаясь за свой стол, проворчал вполголоса:

— С утра пораньше одно к одному: «сексуальное насилие», «сексуальное насилие»… Не очень-то приятно такое слышать, к тому же из уст молодой женщины, о-хо-хо…

— У вас ведь наверняка есть дети, как вы можете так говорить? И вообще, вы зарплату получаете разве не за то, чтобы отслеживать работу вверенных вам учреждений? — взорвалась Со Юджин.

— Как бы там ни было, вам в отдел образования… Оттого, что вы, дамочка, спозаранку пришли и шумите, ситуация не исправится и наши компетенции не изменятся. Я понимаю, обстоятельства печальные, но, повторяю, мы здесь бессильны.

Оба сотрудника отвернулись от нее. Чан залпом допил остатки кофе, и хлюпающий звук прозвучал раскатом грома.

На улицу Со Юджин вышла совершенно вымотанная. На трясущихся ногах она медленно шла на стоянку. В этот момент задребезжал сотовый. Звонил сотрудник их центра. Он сегодня ездил с докладной запиской в городскую думу, однако, судя по всему, там тоже дела обстояли невесело. Бессильно опустившись на сиденье машины, она долго не могла тронуться с места. Закрыв телефон, уткнулась лицом в руль. Сотовый снова зазвонил. На этот раз это был Кан Инхо.