И вот в этот самый момент я и решил помочь Майклу. Не потому, что считал его невиновным, и не потому, что признавал его вину. Но из-за того, о чем твердили мне все с момента нашего приезда сюда.

Это сделал ты.

Я стал причиной того, что все случилось так, как случилось. Назовите мой побудительный мотив стыдом за то, что я дал показания против кровного родственника, последствием эмоционального разрыва с матерью или чувством вины, связанным с внушенной мне идеей о необходимости хранить верность Каннингемам, но моя совесть не могла больше этого выносить. Я принял сознательное решение: буду копать. И либо вымощу себе обратный путь в семью, добившись оправдания Майкла, либо вобью последний утвердительный гвоздь в крышку его гроба. Назовите меня предателем, который действует как полицейский осведомитель, но у меня было чувство, что кто-то из нас замешан в этом деле. И мне казалось предельно ясным: единственный способ снова собрать воедино моих родных – это узнать, кто из них убийца.

Ну, мы все убийцы – я уже сказал вам. Теперь же я имею в виду отметившегося последним.

Люди – по большей части мужья, посланные за чем-нибудь, – бежали к своим машинам среди жуткого косого льда, который только что пластами начал сыпаться с неба. Сквозь этот хаос я едва различал парковку, но все вокруг совершали одинаковые полупрыжки, полунырки, прикрывая лбы согнутыми в локтях руками. Ветер поднимал с земли снежную пыль, добавляя к общей картине белую поземку, вихрящуюся на уровне колен и похожую на разбивающиеся о скалы вспененные морские волны. Борясь с ветром, все пригнулись к земле так, будто поднимались в гору. Время от времени я видел оранжевые вспышки подфарников – щелкали замки на дверцах машин, и всё новые люди исчезали дальше в серой мгле. Как во время эстафеты, новая партия смельчаков, зябко поеживаясь и толкаясь, выстраивалась под навесом крыльца и дула себе на руки, наблюдая бурю и выжидая момент для броска. Я мог предугадать тему их разговоров: действительно ли оставшиеся в машине вещи настолько необходимы и как лучше выдать этот забег под ледяным дождем за достойный вознаграждения в виде секса героизм.

Вместе с Софией я сидел в баре, где можно было, несмотря на катастрофу, взять себе кофе. Мы забрались на высокие табуреты, придвинутые к фасадным окнам, и наблюдали за тем, как ярость бури набирает силу. Марсело находился где-то в глубинах отеля, ругался с Джульеттой по поводу того, как получить комнату в гостевом доме. Моя мать либо была с ним, либо ругалась с Кроуфордом. Я пока еще так и не понял, что значит быть адвокатом Майкла, и подпитывался кофеином, прежде чем явиться в сушильню, которую по причине того, что Майкл еще не был готов к встречам, Кроуфорд запер и, взяв на себя роль часового, уселся на стул перед дверью. Люси сидела одна на противоположной стороне бара. Она заказала обеденную пинту пива, но не пила его, а просто крутила пальцами бокал в его собственном конденсате. Эрин здесь не было, она ушла в свое шале до того, как разразилась буря. Кэтрин попросила чайник чая и просматривала папку с листами, вставленными в прозрачные защитные файлы. Я подумал: сколько же понадобится убийств, чтобы она сломалась и тоже заказала себе пиво? Полагаю, не меньше двух. Наверное, в папке у нее лежало расписание мероприятий. Я бы не удивился, если бы Кэтрин распечатала прогноз погоды и теперь пыталась выяснить, что и в какой момент она перепутала. По поводу местонахождения Энди дам вам две наводки.

Группа мужей на крыльце решила, что мокрый снег прекратился, и бросилась бежать. Я постучал по стеклу, проговорив:

– И вот они понеслись, – словно комментировал скачки. – Мне Нужно Было Уйти Раньше держится в хвосте сразу за Я Лучше Замерзну до Смерти, Чем Признаю Свою Неправоту, на несколько корпусов отставшего от Меня Вытолкали Сюда Лишь Устаревшие Архетипы Отношений, и на морду впереди всех мчится Ты Уверена, Что Без Этого Не Обойтись, Детка.

В холл, стряхивая лед с бороды, вошел Энди, снял куртку и повесил ее на крючок рядом с дверью. Плюхнулся на стул напротив Кэтрин, положил на стол небольшую сумочку и сказал:

– Ты уверена, что не могла обойтись без этой штуки, детка?

София засмеялась слишком громко, и, когда Кэтрин пальнула в нее взглядом, быстро отвела глаза и уставилась в окно, с фальшивым восхищением изображая, что любуется снежной бурей.

– Что со всеми вами? – спросил я. Мне не нужно было пояснять Софии, о ком я говорю, но она все равно пожала плечами, словно показывая, что не понимает меня. – Да ладно тебе. Кэтрин. Как она сегодня накинулась на тебя. Я вообще не подозревал, что вы с ней настолько близки и между вами может возникнуть настолько бурная ссора.

– Неужели? Я не заметила. – София не хотела развивать эту тему. Но я остался при своем мнении. Презрение Кэтрин – оно как глаза матери: вы всегда знаете, когда они обращены к вам. Но София явно не желала обсуждать это. – Значит, ты теперь адвокат?

– Вроде того.

– Разве у тебя нет типа десяти шагов для раскрытия преступления или чего-то в этом роде? Просто сделай это. – Она помахала руками в воздухе, как будто показывала волшебный трюк. – Сделай немного всего этого.

– Это правила, а не шаги. И они не мои. К тому же, – я подался к ней и заговорщицки прошептал: – я не люблю юридические триллеры.

– В таком случае что ты будешь делать?

– Ну… полагаю, если я поучусь в школе права, пройду стажировку и пропихну куда-нибудь свой диплом с отличием, тогда я смогу вытащить Майкла из этой каморки… ну… годиков этак через восемь.

– А он вообще может сделать это? Выбрать тебя, я имею в виду. – София глотнула из кружки и с лязгом поставила ее обратно на блюдце. – И почему ты?

– Я не знаю. – Таков был мой правдивый ответ на оба ее вопроса, но сказанные Майклом слова: «Я должен кое-что тебе сказать» – засели у меня в голове. – Человек может защищать себя в суде без всякого образования, верно? Может быть, Майкл просто расширил границы этого правила. Или это вообще незаконно. Но и Кроуфорд играет здесь не по правилам. Я вообще не уверен, что он их понимает. Может быть, Майкл использует это себе на пользу. По мнению Марсело, это вроде бы хорошая идея, чтобы Майкл поговорил со мной, так что я пока поддаюсь.

– Неужели сидеть в вонючей кладовке – это то, чего он хочет?

– В данный момент, думаю, тут одно из двух: если я формально становлюсь его адвокатом, он может общаться со мной сколько угодно с глазу на глаз, так? Кроуфорд обязан позволить ему это. Когда мы были на улице, Майкл сказал, что хочет поговорить со мной. Выходит, я нужен ему там.

– А второе?

– То же, что первое. Если я нужен ему в этой каморке, вероятно, он пытается оградить кого-то от попадания туда.

– Он напуган?

Я пожал плечами. Других теорий у меня не было. София потерла глаза, зевнула и вновь перевела взгляд за окно.

Прежде я с трудом различал выше по склону сарай, превращенный в мертвецкую, и озеро внизу, теперь же не видел даже парковку. Все посерело абсолютно, на расстоянии нескольких метров не видать ни зги. Пляска льдинок в воздухе на фоне этой серости напоминала картинку в микроскопе – эти маленькие серые клеточки, и на секунду я представил себе гору на молекулярном уровне. Когда буря успокоится, ее поверхность примет иную форму, накрытая, как толстым покрывалом, чисто-белым снегом глубиной по колено. Я понял, что мы наблюдаем за тем, как гора перестраивает себя, атом за атомом.