Я задержался мыслью на Кэтрин.

– Когда разбирают такие происшествия, интересуются алкогольной темой?

– К чему этот вопрос?

– Ну, ты знаешь, как Кэтрин относится к выпивке. И она несколько раз наезжала на тебя. Сперва я думал, ее раздражает, что ты портишь выходные своими версиями об убийстве, но теперь вижу, что она изображает тебя ненадежным человеком, разнузданной пьянчужкой, а мы оба знаем, что ты не такая. Кажется, Кэтрин воспринимает эту историю, как свое личное дело. – София вдохнула, собираясь ответить, но я передумал и не дал ей сказать. – Нет, извини. Знаешь, мне действительно нужно придумать, как опрашивать людей, не обвиняя их на каждом шагу. Я говорю только, понимаешь, после аварии она сошлась с анонимными алкоголиками, ее уважают, она знает всю подноготную этого дела. Кэтрин, вообще, была бы хорошим союзником. Если нечто подобное предполагается. Мы тебя поддержим.

– Она велика и могущественна, да? – фыркнула София. – Ты плохо помнишь, что было до того, как она пришла в норму. О, разумеется, может быть, это тянулось всего пару недель. Но она как с цепи сорвалась, братишка. Папа и Одри совсем перестали с ней общаться, потеряв надежду вправить ей мозги. Вот уж от кого я не жду помощи.

Авария, в которую попала Кэтрин, ее последствия и процесс выздоровления – все слилось для меня воедино. Удивительно было слышать, что эти этапы происходили по отдельности.

– Но ты не ответила на мой вопрос.

– Я выпила один бокал вина, – сказала София и наконец положила ложку. – По меньшей мере за восемь часов до того. С закуской. Но когда что-нибудь подобное происходит, начинают докапываться до самых мелочей. И если какие-нибудь стажеры скажут, что видели тебя в баре, который, кстати, был рестораном, накануне вечером и они не уверены, но, кажется, ты действительно выпивала, это не идет на пользу. Может быть, стажерам вообще померещилось, или они испытывают к тебе зависть, или кто-то их науськивает, – она потерла большим пальцем указательный и средний, – чтобы они приукрашивали картину… Кое-кому это на руку. Политические игры. Отсюда вывод: не стоит обедать в тех местах, где отрываются студенты-медики. Сказать, что ты пришла туда поесть, а так и было на самом деле, все равно что заявить, что ты листаешь «Плейбой» ради статей.

– Яна Флеминга публиковали в «Плейбое», – сказал я, не вполне уверенный, что это подкрепляет ее довод. Секунду подумав, я извлек из памяти еще кое-что. – И Этвуд тоже.

– Вот именно! Говорю же, я пришла туда поесть. Я не была расслаблена. И никаких ошибок не допускала. Знаешь, врачей не проверяют на допинг, как спортсменов. Так что они хотят сказать? Стажер видел, как я выпила бокал вина? Любой смертельный случай передается коронеру на проверку в течение тридцати дней, да, но это стандартная процедура. У них нет никаких оснований. Они не найдут ничего подозрительного.

Слова Софии напоминали попытку оправдаться. Так говорят люди, когда им нужно защищать себя, но я не стал заострять на этом внимания и спросил:

– Почему Марсело не взялся представлять твои интересы? Конечно, в больнице есть юристы. Но он лучший.

– Как я сказала: это политика. К тому же ты теперь адвокат. Что у тебя на следующей неделе?

Тут уже фыркнул я.

– Почему Кэтрин принимает это так близко к сердцу?

– Кэтрин бесится… ну, потому что это ее обычное состояние, но не только. Когда до нее дошли слухи, она пришла ко мне с теми же вопросами, что и ты. Предложила мне помощь, и я объяснила ей все так же, как сейчас тебе, а ей это не понравилось. Вероятно, она считает, что меня уже не спасти. В любом случае я не хочу быть ее маленьким проектом.

Я кивнул. Это похоже на Кэтрин.

– Теперь, верь или не верь, но у меня есть несколько вопросов к тебе.

– Только без подвохов.

– Зачем ты взялся за это дело? Тут есть полицейский, пусть он занимается расследованием.

– Мы оба знаем, если это не первый его день на службе, тогда второй. И… – Я постучал по окну костяшкой пальца и добавил: – По-моему, не стоит рассчитывать на его поддержку.

– Но это все равно не означает, что ты сам должен искать разгадку.

– Майкл просит меня о помощи. И я считаю, что должен помочь ему.

– Должен, должен, должен. Ты так часто говоришь это слово. Семья – не кредитная карта.

Внимание: я знаю, в целом это сцена из серии «Почему бы тебе просто не убраться», вероятно, со вполне здоровыми гневными возгласами вроде «Не твоего ума дело!». Я понимаю, как и тогда понимал, что зачастую подобную тактику применяют с целью остановить пытливого человека, сующего повсюду свой нос (меня), чтобы он не узнал чего-то о том, кто просит его попридержать коней (в данном случае о Софии). Такую ситуацию нельзя путать со сценой «Ты тут вообще ни при чем», которая стала бы проблемой Кроуфорда, а не моей. Но мотивы Софии были мне ясны. Если я устранюсь и Майкл покинет курорт в наручниках, деньги останутся при мне. И я не буду держаться за них еще три года, тем более двадцать пять, а потрачу их. Или раздам. В действиях Софии я не усмотрел попытку отвести внимание от нее самой, скорее ею двигало желание убрать с доски фигуру Майкла, чтобы оставить деньги на разграбление. И если она хотела возвести на него ложное обвинение, то старалась бы лучше, подстрекала бы меня, а не предостерегала. Я был убежден, что в корне ее побуждений лежит эгоизм, а не кровожадность.

– Эрнест? – раздался чей-то голос от двери. Я обернулся и увидел Джульетту, она заглядывала в бар. – Полицейский Кроуфорд говорит, что теперь можно.

Принимая сообщение, я махнул рукой, встал и сказал Софии едва ли не извиняющимся тоном:

– Мне нужно выслушать его. По крайней мере, узнать, есть ли у него алиби на прошлую ночь.

– О, теперь я понимаю. – Она игриво хлопнула меня по руке. – Эрни, да ты ревнивец.

– Я не…

– Брось! Тебе плевать на Зеленые Ботинки. Ты просто хочешь знать, где на самом деле были Майкл и Эрин прошлой ночью.

Вы понимаете, в какой сцене мы сейчас находимся. Она называется «Секс – это всегда мотив».

– Он солгал мне. Нам. Я хочу понять почему.

– Целых два раза, вообще-то.

– А?

– Он солгал тебе дважды. Мебель? Какое-то хранилище? Серьезно? Это просто чудовищно. Могу поспорить, все его барахло лежит у Люси, как перед посадкой. Они были вместе, когда он отправился в тюрягу, ты не забыл? – София покачала головой, мол, разве это не очевидно?

– Я что-то не улавливаю, к чему ты клонишь?

– Эрни, спроси его, что в этом чертовом фургоне.

Джульетта ждала меня в коридоре. Сперва я решил, может, она приняла недостаток автоматизма в моих действиях за знак, что я совсем тупой и не смогу по стрелочкам дойти до сушильни, но потом сообразил, что она ведет меня в противоположном направлении. Я понятия не имел, куда мы двигаемся. Иногда в подобных книгах на первой странице помещают карту, и план курорта мог бы мне сейчас пригодиться.