того, он изобретал новые музыкальные инструменты – в частности создал свой вариант лютни, который получил название «сирена сиренарум» (лат. syrena syrenarum).

Однако более всего Ландини прославился как сочинитель мадригалов. Большинство из них написаны для двух голосов и сочетают в себе французскую и итальянскую традиции, что создает неповторимый стиль, сделавший их невероятно популярными в кругах флорентийской культурной элиты. На собраниях богатые, влиятельные, образованные и талантливые жители Флоренции читали стихи, обсуждали новые произведения искусства и слушали музыку, которую писал, а иногда и исполнял сам Ландини. Приглашая Ландини на такие вечера, от него ждали не только музыки и стихов, но и философских интерлюдий. Философия была еще одной страстью Ландини, и более всего его увлекал революционный номинализм Уильяма Оккама, идеи которого проникли в Италию, следуя по проторенным путям торговли, паломничества и дипломатии. Философские идеи Оккама присутствуют в балладах и мадригалах Ландини. В балладе «Размышления о великом» (Contemplar le gran cose c’e onesto) он говорит, что «догмы христианской веры… следует принимать как должное. Не следует пытаться постичь их умом, и они не могут служить основой знания. Наука и теология имеют разную природу, и их не следует смешивать». В другом стихотворении говорится о том, что «полезно размышлять над великими творениями Бога, однако не нужно пытаться объяснить их»[166].

Треченто (XIV век), который предшествовал расцвету эпохи Возрождения в следующем столетии – Кватроченто, был временем интеллектуального подъема в Италии, когда в культуре наметился постепенный уход от ценностей средневекового мира к ценностям туманного будущего. В письме другу в Авиньон, датированном примерно 1380 годом, Ландини описывает на латыни в стихах свой сон о том, как ему явился призрак Уильяма Оккама и жаловался на «свирепых псов», которые нападают на рациональную философию так называемых «дикарей с севера», и как такой человек «страшится логиков, словно смерти»[167]. Под «свирепыми псами» имелись в виду представители некоторых модных движений итальянского Возрождения, которые уже начали отворачиваться от философов-схоластов. Хотя Ландини сам принадлежал к такому движению, он вступился за Уильяма Оккама. Сон Ландини заканчивается длинной инвективой в адрес «невежи», поднимающего за собой «невежественные массы» против великих философов прошлого, после чего призрак Оккама, потревоженный шумом открывающихся поутру уличных лавок, исчезает, и «тень преподобного» растворяется в воздухе.

Эта история об удивительном сновидении, открывшаяся нам лишь в 1983 году, показывает, как философия Оккама к 1380 году стала постепенно распространяться за пределы Оксфорда, Авиньона, Парижа и Мюнхена и влилась в пульсирующий поток Треченто. Каким образом и почему она заинтересовала Ландини, не совсем понятно, однако можно предположить несколько вариантов. Тосканский поэт Петрарка жил в Авиньоне в то самое время, когда происходил конфликт между Оккамом и папой, потом поэт отправился во Флоренцию, где, вероятно, общался с Ландини. Сам Ландини, несмотря на слепоту, довольно много путешествовал и мог познакомиться с учением Оккама благодаря сочинению по номиналистической логике «Весьма полезная логика» (Perutilis logica), автором которой был Альберт Саксонский, ученик оккамистской школы Жана Буридана. Это сочинение пользовалось авторитетом в университетских кругах Европы, много раз переписывалось, и его можно было встретить во всех главных университетах того времени, включая Прагу, Париж, Оксфорд, Вену, Болонью, Падую и Венецию.

Очевидно, что быстрому распространению идей мы обязаны тем, кто переписывал рукописи схоластических текстов. Однако рукописи были чрезвычайно дороги, и доступ к ним имело лишь духовенство и богатая и образованная элита. Все изменилось примерно через сто лет после смерти Оккама и через шестьдесят лет после чудесного сновидения Ландини, когда в 1445 году Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатный станок. Первой сошедшей с него книгой стала знаменитая Библия Гутенберга, напечатанная в Майнце в 1455 году. В последующие десятилетия печатные мастерские стали появляться во всех европейских городах. До изобретения книгопечатания во всей Европе насчитывалось 30 000 книг, к 1500 году их число превысило девять миллионов. Книг стало больше, они стали дешевле и более доступны для зажиточных купцов, ученых и ремесленников. Резко поднялся уровень грамотности, и вместе с этим вырос спрос на новые книги, а поскольку рынок был перенасыщен изданиями Библии, владельцы печатных мастерских пустились на поиски пергаментных рукописей иного содержания.

Вскоре на типографском станке стали печататься труды по теологии Блаженного Августина, Фомы Аквинского и других авторов, а также сочинения античных философов и ученых, в том числе Аристотеля, Галена, Птолемея и Евклида. В одном из сундуков Леонардо хранились «Начала» Евклида, напечатанные в Венеции в 1482 году Эрхардом Ратдольтом. В 1471 году в Нюрнберге была открыта первая типография, специализировавшаяся на издании научных текстов. Ее основатель Региомонтан (1436–1476), видный представитель немецкого Возрождения, издал учебник по астрономии «Новая теория планет» (Theoricae Novae Planetarum), составленный по лекциям своего учителя Георга Пурбаха на основе учения Птолемея. В библиотеке Леонардо также хранился экземпляр «Трактата о сфере» Сакробоско, изданный в 1499 году в Венеции, которая считалась еще одним крупным центром книгопечатания.

Когда запас текстов по теологии и античной философии был исчерпан, книгопечатники переключились на сочинения по науке и философии более современных авторов, представителей «нового пути». Большая часть философских и богословских трудов Уильяма Оккама была напечатана примерно в это время. Ordinatio по первой книге «Четырех книг сентенций» Петра Ломбардского впервые был издан в Страсбурге в 1483 году, а затем переиздан и напечатан в Лионе в 1495 году вместе с Reportatio по книгам II–IV «Сентенций». В 1491 году в Страсбурге печатаются Quodlibeta Septem и «О таинстве алтаря». В Париже в 1488 году издается «Сумма логики»[168]. Многие наиболее значимые труды Оккама, например «Сумма логики», также печатались в Болонье между 1496 и 1523 годами в типографии Бенедетто Фаэлли[169]. В последующие века некоторые сочинения Оккама перепечатывались и переиздавались пять или шесть раз, что свидетельствует о большом спросе, который способствовал их распространению в Европе. В крупнейших городах Европы появились и печатные издания трудов Буридана, Орема, Суайнсхеда и Хейтсбери[170]. Среди других книг Леонардо сохранился экземпляр «О небе и мире» (De Caelo et Mundo) Альберта Саксонского, ученика оккамистской школы Буридана, предположительно напечатанный в Павии в 1481 году. По-видимому, этот текст послужил Леонардо источником знаний о математических законах движения и импетусе[171]. Философия Оккама и его последователей не была забыта, напротив, она процветала на протяжении столетий после чумы, будучи не только темой для оживленных дискуссий в музыкальных салонах Флоренции, но и мощным фактором, повлиявшим на культурные революции, которые ознаменовали конец Средневековья и начало современного мира.

Непознаваемый Бог номинализма

Коль скоро все живое сотворено по воле Бога, в Его власти поступать с каждым своим творением так, как Он пожелает. Значит, Он может уничтожить любого, даже любящего Бога и послушно исполняющего Его волю. Точно так же Бог волен посылать за добрые дела не вечную жизнь, но вечную кару. Ибо Бог никому не должен.

Уильям Оккам, комментарии к «Четырем