котором даже те, кто стоит на низшей социальной ступени, имеют возможность подняться наверх». По мнению Хаузера, номинализм способствовал появлению в искусстве более демократичного и натуралистичного направления, в котором простые смертные были удостоены не меньшего внимания, чем венценосные особы и святые. Такой перенос внимания мы наблюдаем в знаменитом произведении Леонардо да Винчи «Тайная вечеря» (ок. 1495–1497), в котором фигуры каждого из учеников занимают такое же пространство, что и фигура Христа, что было большой редкостью для более ранних традиций в живописи. Еще более ярким примером демократичного подхода в искусстве служит полотно Караваджо «Ужин в Эммаусе», созданное столетие спустя (ок. 1600): здесь самой колоритной фигурой является безвестный хозяин трактира.

ГУМАНИЗМ И ГЕРМЕС

Номинализм Оккама воодушевил первых гуманистов, которые в эпоху Возрождения начали отворачиваться от философов-схоластов и Аристотеля. Катализатором растущего недоверия стал Марсилио Фичино (1433–1499), ученый и католический священник, который был советником Козимо I Медичи, великого герцога Тосканского. К этому времени благодаря установившимся контактам с Византией греческий язык снова вернулся в Западную Европу, и Фичино перевел несколько трудов Платона с греческого на латынь. Его увлекала философия Платона, в частности пространные рассуждения афинского философа о природе души, в которой он видел инструмент борьбы против казавшегося ему опасным стремления номиналистов отделить философию от религии. С 1469 по 1474 год он работает над книгой «Платоновская теология о бессмертии души», в которой объединил свои комментарии с кратким изложением идей Платона, снабдив книгу провокационным подзаголовком «О бессмертии души». Фичино отводит роль философа – покровителя христианства не Аристотелю, а Платону.

Переводы и комментарии Фичино стали невероятно популярными, поскольку понятный и выразительный слог Платона, полный аллегорий, описаний и диалогов, делал их приятным и занимательным чтением для тех, кто устал от тяжеловесной логики Аристотеля. Однако более всего гуманистов привлекала сосредоточенность Платона на самопознании. Переход от эмпиризма[187] Аристотеля к интроспекции Платона как нельзя более соответствовал растущему влиянию идей гуманизма и способствовал возрождению наполненного мистикой и магией неоплатонизма, расцвет которого пришелся на последние годы Римской империи. Когда Козимо Медичи услышал о том, что во Флоренции появились тексты неоплатоников на греческом языке, он призвал к себе Фичино и приказал ему отложить на время переводы Платона и сосредоточиться на переводе сочинений легендарного Гермеса Трисмегиста, про которого было известно, что в Древнем Египте он прославился как «трижды великий священник, пророк и законодатель».

Во введении к «Герметическому корпусу» (Corpus Hermeticum)[188], изданному в 1471 году, Фичино рассказывает: «В те времена, когда родился Моисей, жил и работал астролог Атлас, который приходился братом натурфилософу Прометею и дедом великому Меркурию, внуком которого был Гермес Трисмегист… Известно, что он убил Аргуса, правил Египтом и дал египтянам законы и письменность». Фичино заявлял, что в недавно переведенных текстах, представлявших собой смесь философии, мистицизма Пифагора, алхимии, магии, мифологии и астрологии, прослеживается более древняя загадочная традиция, вдохновившая Пифагора, Платона и авторов еврейской Библии.

Хотя подобные заявления звучали довольно странно, а столетием ранее никто бы даже не придал им значения, герметизм приобрел большую популярность среди гуманистов, питавших интерес к силе свободного человеческого воображения. Они видели в герметизме недостающий пазл – ответ на вопрос, как сделать человека равным Создателю. Ответ крылся в магии. Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494), человек благородного происхождения, близкий друг Лоренцо де Медичи и автор «Речи о достоинстве человека», которую принято считать манифестом Ренессанса, утверждал, что ангелы помогают людям летать и что сам он, овладев в совершенстве знаниями каббалы[189], обрел дар слова магической силы[190]. Философы-герметисты представляли себе космос как гигантский клубок магических сил и полагали, что ответ на любой вопрос можно прочитать по звездам. Астрология, которую схоласты предали забвению, вновь вошла в моду, и многие правители пользовались услугами придворных астрологов. Например, на службе английской королевы Елизаветы I состоял прославленный философ-оккультист, алхимик и астролог Джон Ди (1527–1608).

Возродился интерес к алхимии, особенно к рецептам приготовления магических эликсиров от всех болезней. Алхимик и врач из Швейцарии Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493–1541), более известный как Парацельс, утверждал, что болезни возникают из-за дисгармонии с космосом, и поэтому лечить их следует магическими эликсирами, состав которых диктуют звезды. Фичино был уверен, что «скрытые достоинства вещей имеют не природное, но небесное происхождение». Таким образом, вопреки номиналистическим исканиям простоты гуманисты Ренессанса создали учение, состоявшее из магических, мистических и оккультных сущностей, приумноженных без необходимости.

Тем не менее, несмотря на увлечение мистицизмом, гуманисты сохранили интерес к тому, как устроен и чем движется мир. В это время в Северной Европе готовился совсем другой интеллектуальный эликсир, основу которого составлял все тот же номинализм Уильяма Оккама.

СЕВЕРНЫЙ ПУТЬ К РЕФОРМАЦИИ

Ключевой фигурой в распространении «нового пути» в университетах Северной Европы был последователь Оккама, голландский ученый Марсилий Ингенский (1340–1396). Он учился в Париже вместе с Жаном Буриданом и Николаем Оремом, а с 1362 по 1378 год там же преподавал. Из Парижа он отправился в Гейдельберг и в 1386 году принял участие в создании университета, программа обучения в котором имела номиналистическую направленность. Его внушительное литературное наследие включает многочисленные комментарии к таким трудам Аристотеля, как «Физика», «Метафизика», «О душе», «О возникновении и уничтожении», а также сочинения по логике, в частности «Комментарии к новой и старой логике» (Abbreviationes veteris et nove logice) (номинализм). Многочисленные экземпляры его сочинений поступали в университеты и библиотеки Праги, Кракова, Гейдельберга, Эрфурта, Базеля и Фрайбурга, что способствовало распространению идей «нового пути» в университетских кругах Северной Европы. Благодаря Габриэлю Билю (1420–1496), одному из наиболее влиятельных учеников Марсилия Ингенского, философия Оккама проникла в старейшее академическое заведение Германии – Эрфуртский университет. Таким образом, к концу XV века номинализм стал доминирующим учением почти во всех университетах Германии[191].

В 1501 году, спустя тридцать лет после того, как во Флоренции Фичино издает свой перевод «Герметического корпуса», Эрфуртский университет принимает на факультет философии и права нового студента. Этот студент, Мартин Лютер, родился в 1483 году в Айслебене в Саксонии, входившей тогда в состав Священной Римской империи. Отец Мартина был крестьянином, однако, проработав какое-то время на медных рудниках, разбогател настолько, что смог отправить сына учиться сначала в школу, а затем в университет Эрфурта. Когда Лютер появился в Эрфурте, Биля уже не было в живых (он умер за пять лет до этого), и с сочинениями Оккама его познакомили ученики Биля – Иоганн Натан и Бартоломей Арнольди фон Узинген.

В университетские годы, когда формировалось мировоззрение Лютера, он находился под сильным влиянием Оккама, которого позже будет называть «мой дорогой учитель», утверждая, что Оккам «единственный, кто понимал логику»[192]. Еще юношей он всем сердцем принял номинализм с его отрицанием универсалий и проникся трепетом к образу всемогущего