ноги поставить некуда, и в случае если нас собиралось больше трех, действие переносилось в комнату, за стол, который презентовала нам соседка снизу. И вот мама приехала к нам в гости, а я только начала заниматься страхованием автомобилей, и мы вместе поехали в Краснодар сдавать страховые деньги в головную фирму. Прошлись по улице Красной, посмотрели на витрины модных бутиков, где один аксессуар стоит как моя среднемесячная зарплата, посидели на лавочке в парке, глядя на мамаш с колясками и стайки школьников, бегающих друг за другом по дорожкам. В офисе нашей страховой компании угостились чаем с конфетами. Сдали большую сумму страховых денег, шеф был доволен. И когда я пожаловалась, что при страховании на стоянке мне неудобно писать, положив папку на колени, шеф кивнул на зеленый пластмассовый стол, как стоят в летних кафе, даже с дыркой для зонта посередине.

– Только как вы его повезете, – сказал директор компании, – вы же без машины?

– Повезем!!!, – хором ответили мы с мамой.

Нет таких дел, которые не по силам российским женщинам! Этот тезис мы с мамой подтверждали в своей жизни много раз. Отделив ножки от столешницы, отправились в путь. Благополучно справившись с проездом в троллейбусе, штурмуем вагон подошедшей электрички. Пятница, студенты едут домой, и в электричке, как говорится, яблоку негде упасть. Маме моей 70 лет, и простоять на ногах в течение полутора часов ей очень тяжело. И вот я иду по вагону, пытаясь взывать к совести сидящих пассажиров. У окна сидит молодая женщина: настоящая казачка, кровь с молоком, румянец во всю щеку. Рядом с ней на сиденье мальчик лет пяти. Обращаюсь к ней:

– Женщина, возьмите ребенка на руки, бабушка сядет.

Она бросает на меня презрительный взгляд и начинает орать на весь вагон:

– Я на него билет покупала, платила деньги, еще чего не хватало!

– Но мы же тоже не бесплатно едем.

– Это ваши проблемы.

Мама тянет меня за руку, мол, пойдем отсюда. Мы отходим, но еще долгое время по вагону разносятся крики «казачки». Я стою и размышляю о том, что рядом с ней сидит ребенок, который принимает слова и поступки своей мамы как руководство к действию. То, что он никогда не уступит место никому, у меня не вызывает сомнений, но сама эта женщина тоже когда-то состарится. Сможет ли она при таком воспитании рассчитывать на заботу в старости? Очень сомневаюсь!

Иду дальше по вагону, сидит компания ребят-студентов, лет 17-18, а между ними на сиденье стоит сумка.

– Ребята, уберите сумку, бабушка сядет.

– Нет, это мы место держим для нашего товарища, он сядет на следующей остановке.

Это уже вариант подросших «детей казачки». Начинаю их стыдить, сумку с сиденья убирают, но не подвигаются. Один активно огрызается, другие молча его поддерживают. Мама опять тянет меня за руку, но меня уже «понесло».

– Да что ж вы за скоты такие? Что у вас матерей нет, бабушек нет?

В ответ на это нехотя подвигаются с кислыми минами. Мама шепчет мне: «Какое хамство! В Ташкенте уважение к старшим впитывают с молоком матери. Даже в разгар межнациональной розни место в транспорте старшим уступали всегда, независимо от национальной принадлежности».

Да, мама в этом права. Сейчас в Ташкенте пенсионеры оказались далеко за чертой бедности, и те, кому не помогают дети, вынуждены просто побираться. Но нигде не увидишь ни одной узбечки-нищенки. Махаля следит за этим и помогает своим одиноким старикам. Только русские чистенькие благообразные бабушки стоят на каждом углу с протянутой рукой. Детей у них или нету, или они уехали куда-то в поисках лучшей доли, и забыли про своих матерей, прозябающих в нищете.

Вообще мне очень нравятся некоторые особенности узбекского менталитета. Во-первых, их гостеприимство: никогда никого не будут держать у калитки или возле двери, как в России, а обязательно пригласят к столу, даже если ты едва знаком с хозяевами или пришел по делу. Во-вторых, их отношение к богатым: безо всякой зависти. Наоборот, богатых уважают и считают: богатый – значит умный, а здесь считают богатый – значит вор, и тихо ненавидят. В-третьих, их отношение к старшим: ситуация, когда ребенок старше трех лет в транспорте сидит, а кто-то из взрослых стоит, там невозможна в принципе. Правда, есть у них и то, что мне не нравится: например, женщин не считают за полноправного человека: самый плохой мужчина ценится выше, чем самая хорошая женщина. Но, в общем и целом, мы, жители Узбекистана, с раннего детства мирно уживались рядом с узбеками и перенимали особенности их жизни, а они – нашей.

Мои размышления прервал приход контролера. Мы с мамой достали билеты, а среди студентов началось какое-то движение в массах, и тот самый парень, который больше всех огрызался, побежал прятаться в тамбур. Я села на освободившееся место. Мама была просто потрясена: « Он сам ехал без билета, а еще качал права и не хотел уступать нам место! Вот это наглость!».

Да, мама, здесь много таких. Ты не такое еще увидишь…

Когда мы добрались до дому, все руки у меня были в багровых полосах от впившихся краев стола и душа истерзана транспортными скандалами.

Так зеленый пластмассовый стол занял почетное место у нас на кухне, дырку для зонта закрывали салфеткой. И за этим самым столом восседала наша тесная компания.

В честь приезда мамы был быстро накрыт праздничный обед. Саша с удивлением смотрел на узбекские лепешки с хрустящей серединкой и зернышками тмина. Настоящий узбекский плов лежал на лягане и к нему салат ачачук – тонко порезанные помидоры и еще тоньше колечки лука. Все это свату в диковинку, но вкусно….

Глава 6 – Не надо печалиться…

Только мы убрали со стола и Саша уехал на работу, как раздался такой стук в дверь, что она чуть с петель не слетела. Это Влад захотел поскорее увидеть бабушку после долгой разлуки.

– Бабуленька, бабуля моя дорогая! – кричит Владик, обнимая и целуя, при этом наклоняясь, потому что он в два раза выше бабушки. Он прибежал к нам после занятий в училище.

– Мама, правда наша бабушка самая лучшая? Ни у кого такой нет! Чтоб имела 20 лет водительского стажа, умела пользоваться компьютером и Интернетом, понимала молодежь и могла с ними даже покурить!, – и тут же прикрыл рот рукой, понимая, что сболтнул лишнего. Так он и сел за стол, продолжая держать бабушку за руку.

– Какой ты хочешь свадебный подарок?, – спросила бабушка у Владика, жадно накинувшегося на еду. Тот сразу перестал есть и