– Каким же образом?

– Явиться в двух экземплярах, – пояснила она. – А потом мы не раз спорили, отличат ли они меня от похожей девчонки. Я выиграла несколько сотен долларов.

Здесь было все понятно. Оставалось выяснить еще кое-что:

– Вы ввели Яну в свой дом?

Анна кивнула:

– И предки не находили слов. Папа даже устроил матери допрос с пристрастием, не отказывалась ли она в роддоме от второй дочери. Правда, это было смешно.

– То есть мама не подтвердила?

– Конечно.

– А почему отец покупал Яне вещи?

Я думал сделать Борзовой неприятный сюрприз, но она и бровью не повела:

– Рыбину одевали и отец, и мама. Они быстро привязались к ней как к родственнице. И потом, они так же жалели обездоленных, как и вы.

– А вы не ревновали?

Она продемонстрировала белые зубы:

– Нисколечко. Мои родители оставались моими родителями. А папиных денег хватило бы на роту детдомовцев.

Я удобнее устроился на стуле:

– Перед исчезновением Яна встречалась с вами?

Борзова покачала головой:

– Нет. А почему вы так решили?

– Потому что ее видели в клубе «Магнолия». Это дорогое удовольствие для воспитателя детского дома.

Аня не удивилась:

– Но деньги у нее были. Папа спонсировал ее. Она перезнакомилась с массой моих друзей. Может, кто-то пригласил ее туда.

В этом я сомневался. Даже незаконнорожденная дочь богатого человека имела бы в обществе гораздо больше веса, чем просто похожая на ребенка миллионера девчонка, пусть ей и помогала известная в городе семья.

– И вы ничего о ней не знаете? – Я не хотел сдаваться. Однако Борзова была непреклонна:

– Поверьте, я сама искала ее. Она пропала неожиданно. Честное слово, я рассказала все, что знаю.

– Ладно, – сдался я. – Давайте сменим эту тему на менее приятную. Что могла услышать Тюльпан в доме вашего отца накануне его гибели?

Девушка попыталась скрыть страх, но это плохо получилось:

– Понятия не имею.

– Я предупреждал вас о последствиях.

Она закусила губу:

– Мне надо подумать. Ваш мобильный есть в моей телефонной книжке. Я позвоню вам и сообщу свое решение. Прошу вас, дайте мне время. Пожалуйста, – умоляюще добавила Аня.

– Его у нас нет.

– Хотя бы один день.

Я задумался. Один день ничего не изменит. Если человеку надо собраться с духом, пусть он делает это.

– Хорошо.

– Тогда до свидания.

Сгорбившись, она направилась к выходу. Я наблюдал за ней, пока худенькая фигурка не скрылась из вида. Здоровенный качок, сидевший за соседним столиком, сделал несколько шагов в мою сторону и осклабился в улыбке:

– Привет, корешок!

Его мощные ладони прошлись по моей фигуре и ощупали, казалось, каждую косточку.

– Вы обознались, – вставил я.

– Разве ты не Сашка Степанов? – осведомился он.

– Нет, и могу показать документы.

– Тогда извини. – Он отстал как-то подозрительно быстро, чему я был несказанно рад. Вначале мелькнула мысль: это Анна послала его по мою душу. Однако ничего не случилось.

Выйдя из кафе, я не успел сделать и двух шагов, как услышал до боли знакомый голос:

– Никитка! Савельев! Сколько лет, сколько зим!

Я обернулся. Передо мной собственной персоной стоял Юрка Дорохов, выпускник юридического факультета, такой же заядлый общественник в университете, как и я. Пять лет мы выступали в команде КВН вуза, пять лет писали сценарии, забыв про сон и спокойствие, но после окончания университета наши пути разошлись и мы больше не виделись. Вот почему я был искренне рад встрече.

– Юрка! Ты сейчас где?

– По специальности, следователем в управлении. – Он ехидно подмигнул. – Про тебя все знаю. «Вести Приреченска» читает каждый горожанин.

– Работа нравится?

Дорохов замялся:

– Сама по себе – да. Противны лишь некоторые нюансы.

– Какие?

– Тут в двух словах не расскажешь.

Было видно: ему до смерти хотелось излить кому-нибудь душу.

– Может, по мороженому? – предложил я. – Когда еще встретимся.

– Давай, – согласился друг.

Мы вошли в «Льдинку» и уселись за тот же столик, где недавно мило беседовали с Анной Борзовой. Вскоре официант принес огромные порции мороженого, обильно политого гранатовым сиропом.

– Хорошо! – вздохнул Юрка, отправив в рот первую ложку. В такую жару любое холодное блюдо позволяло почувствовать себя человеком.

– Так что же тебе не нравится в работе? – Мне было до смерти интересно. Любопытство свойственно всем представителям моей профессии. Он внимательно посмотрел на меня:

– Без диктофона? Это между нами, не для печати.

– Естественно.

Приятель помешал быстро таявшее мороженое:

– Начальство торопится с раскрытием преступлений. В результате следствие порой идет по самому легкому пути. – Дорохов облизал ложку и продолжил: – Не знаю, как некоторым удается сохранять спокойствие. Я работаю сравнительно недавно, и одно дело, закрытое с легкой руки начальства, не дает мне мирно спать.

– Какое же?

Юрке удалось подцепить огромный кусок пломбира и с наслаждением проглотить.

– Несколько месяцев назад машина сбила парня и уехала, не остановившись. Свидетели в темноте не успели запомнить номера. Начальство списало все на несчастный случай. Знаешь ведь, сколько пьяных садится за руль и не думает оказывать помощь пострадавшим от их неосторожной езды.

– Тебя что-то смутило, – подсказал я.

– Вот именно, – подтвердил Дорохов. – Наезд был совершен в тупиковом переулке. Водителю не имело смысла развивать такую скорость.

– А если он напился до чертиков? Не соображал, что делает?

Юрка покачал головой:

– Тогда бы он непременно врезался в какую-нибудь машину. Невозможно ювелирно провести автомобиль между рядами машин по узкой дороге в сильном подпитии. Впрочем, дело не только в этом.

Мое лицо выразило живой интерес:

– Что еще?

– Когда мы вошли в квартиру погибшего парня, все было перевернуто вверх дном, – пояснил Дорохов. – Создалось впечатление, будто что-то искали. Что и кто, к сожалению, не удалось выяснить. А вскоре дело закрыли.

– Кажется, я знаю, о ком идет речь, – меня словно осенило. – Сбитого машиной звали Петр Должиков?