– Хочешь пирожки с яблоками? У нас сегодня на завтрак.

Евдокия Артемьевна, в преддверии неприятного мероприятия потерявшая аппетит, не накормила и Рыбину.

– Да, хочу, – ответила Яна без радости.

– Тогда проходи в столовую. Клавдия тебя покормит.

Через несколько лет Яна узнала: Полина Тимофеевна вместе с Валентиной Петровной вернулись в холл и пытались отговорить Бабичеву от принятого решения:

– Вы берете грех на душу.

Ища поддержки, та оглянулась на Алекса, нагло улыбавшегося.

– Грех жить с тем, кого не любишь. Девочке со мной плохо.

– Давайте спросим ее.

– Не нужно. – Кружевной платок Бабичевой промок от обильно катившегося пота.

– Почему же? – поинтересовалась директор. – Может, девочке плохо не с вами? Или не вам плохо с девочкой? – Она метнула убийственный взгляд в сторону альфонса. Тот не повел и бровью.

– Из-за этого молодого человека вы возвращаете ребенка, который прожил с вами два года?

Бабичева опустила голову:

– В жизни бывают разные обстоятельства.

Валентина Петровна скривилась:

– Вам придется пройти долгий путь. Такие дела за час не решаются.

Женщина вытащила объемистый конверт.

– Я оставляю Яну сегодня – и точка. А при помощи этого вы сами сделаете все, что надо.

Алекс подошел к дамам и взял сожительницу за локоть:

– Опоздаешь на работу.

– Верно. – Она торопливым шагом пошла к выходу, не попрощавшись с девочкой и персоналом.

– Сука, – тихо проговорила Полина Тимофеевна. – Стрелять таких надо. Этот кобель через пару лет, а то и раньше, ее бросит, и тогда она пожалеет о содеянном, да только поздно будет.

Директор раскрыла конверт. Зеленые бумажки приятно радовали глаз.

– В конце концов, это ее дело, – миролюбиво отозвалась она. – Сама знаешь, такие, как этот Алекс, потом насилуют девочек. Нам еще этого не хватало.

Воспитатель пожала плечами:

– А я бы, Валя, написала в газету. Неужели толстосумам можно все?

– Ах, оставь, – отмахнулась Валентина Петровна. – Лучше подумай, куда ее поселить?

Так Яна снова вернулась в детский дом. Коллектив здорово поменялся. За время ее отсутствия многих удочерили и усыновили. Из старых друзей осталось всего пятеро. Стасика Стаховского вернули, как и ее, потому что родители потеряли работу. Петю Должикова не взяли, потому что он сам не хотел покидать детский дом. Полина Тимофеевна любила этого мальчика и очень хотела найти ему семью. Когда же приезжали кандидаты в родители, мальчик убегал в сад и не появлялся до вечера.

– Почему ты так себя вел? – спросила Яна. – Каждый мечтает, чтобы у него были мама и папа.

Должиков расхохотался:

– Ты их имела – и чем кончилось? Стас тоже. Нет, вариант возвращения сюда после нескольких лет жизни в семье меня не устраивает.

– Почему ты думаешь, что тебя ждал наш вариант?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Просто один раз меня уже предали. Второго раза я не хочу. Мне кажется, я его не перенесу.

Рыбина задумалась над его словами. А ведь действительно ее предали дважды. За что? Что плохого в этой жизни она успела сделать? Успокаивая саму себя, девочка попробовала возразить:

– Может, наши настоящие родители отказались от нас, потому что были слишком молоды и не могли позволить себе иметь детей.

– И ты в это веришь?

Она отвернулась:

– Не знаю.

– Значит, не веришь. – Он встал и похлопал ее по плечу. – Пойдем обедать.

– Не хочется.

Первые дни пребывания в детском доме Яна не чувствовала голода. Ее насильно приводили в столовую, ставили тарелки, но девочка равнодушно ковыряла вилкой в еде: кусок не шел в горло. Полина Тимофеевна всеми силами пыталась помочь:

– Если умрешь от истощения, кому ты сделаешь хуже? Только себе. А эту стерву, твою несостоявшуюся мамашу, и так жизнь накажет.

Воспитатель как в воду смотрела. Спустя три года после того, как Евдокия Артемьевна возвратила приемную дочь, все газеты писали о ее трагической гибели. На полной скорости машина врезалась в столб. Подушки безопасности не спасли водителя. Бабичева погибла на месте. Следствие установило: кто-то подрезал тормозной шланг. Подозрения пали на сожителя Александра, единственного наследника состояния погибшей. Вскоре подозрения переросли в уверенность: милиция собрала доказательства, и альфонс отправился за решетку на десять лет. Читая об этом деле, Рыбина не чувствовала радости или удовлетворения. Скорее всего она испытывала жалость. Эта женщина хотела простого бабского счастья, а получила страшную смерть. Вот как бывает на этом свете.

Шли годы. Яна постепенно превращалась в симпатичную девушку. Должиков смотрел на нее влюбленными глазами, а однажды не выдержал:

– Когда-нибудь мы поженимся.

– Ладно, – согласилась Рыбина, которой тоже нравился Петр. – Но прежде закончим институты.

– Тогда это будет не скоро, – вздохнул парень.

– Почему?

– Будто не знаешь. – Он грустно улыбнулся. – У нас с тобой нет ни блата, ни денег, чтобы штурмовать высшие учебные заведения.

– А если попробовать? – настаивала она. – Попытка не пытка.

– Пробуй, – разрешил Петр. – А я даже пытаться не буду. Вернее, буду, но не после одиннадцатого класса.

Яна с интересом взглянула на него:

– Что же ты собираешься делать?

– Устроюсь в автомастерскую учеником, а потом и на более высокую должность, – заметил Должиков. – После этого буду держать экзамен в автодорожный. Со стажем работы примут быстрее. Послушай меня и сделай так же.

Она покачала головой:

– Я хочу в пед.

– Поработай после окончания школы в нашем детском доме, – посоветовал Петр. – Директор и воспитатели напишут тебе отличную характеристику. Через год можно пытаться стать студенткой.

– Нет, – твердо ответила Яна. – Попробую пробиться в этом. Потом, может быть, сделаю так, как ты посоветовал.

Окончив школу с отличием, девочка неплохо сдала вступительные экзамены. До проходного ей не хватило полбалла.

– Возьмете воспитателем или хотя бы нянечкой в младшую группу? – спросила она у Валентины Петровны.

– Конечно, – уверенно ответила та. – И характеристику напишем такую, что они не посмеют отказать в приеме. Кстати, – она погладила Яну по руке, – ты имеешь право жить здесь.

Яна отказалась:

– Мы с Петей решили попробовать пожить вместе, – пояснила она. – Если все будет хорошо, после поступления в вузы мы поженимся. Он уже снял квартиру недалеко от своей работы. Впрочем, его мастерская в двух кварталах от нашего детдома.