– Как ты думаешь, над умершим надо читать какие-то специальные молитвы? – озадачился Хамфри.

– По-моему, да, – сказал Эдвард. – Но в Библии их нет. Поэтому просто прочтем какой-нибудь подходящий отрывок из Библии.

– Те два псалма, которые Якоб больше всего любил. В одном из них как раз говорится о сроке, который отпущен нам на земле, – предложил Хамфри.

– Годится, – поддержал его Эдвард. – Якоб вспомнил о нем перед смертью. Ну что, наши сестры встали?

– Даже не сомневаюсь в этом, – откликнулся Хамфри.

И действительно, когда он постучал в дверь их комнаты, они вышли уже одетыми. Эдвард зажал под мышкой одной руки Биб-лию, а другую протянул Элис. Хамфри взял за руку Эдит, и их маленькая семья отправилась завершать печальную процедуру.

Расположившись вокруг могилы, все вслед за читавшим вслух Библию Эдвардом повторяли слова любимых псалмов старика. Когда он захлопнул книгу, девочки посмотрели в последний раз на укутанное белым тело и, горько плача, пошли домой. Мальчики забросали могилу землей.

– Ну, слава богу, все позади, – смахнул Хамфри с глаз слезы. – Прощай, дорогой наш Якоб. Я скоро сделаю на твоей могиле такую ограду, какая тебе бы понравилась.

– Ладно, Хамфри, пошли домой. – Эдварду уже было невмоготу.

Когда все собрались в большой комнате, он, заняв за столом место Якоба, тихо начал:

– Мы потеряли самого близкого друга. Наш долг перед ним неоплатен. Он уберег нас от верной гибели в отчем доме и безраздельно посвятил нам последние годы жизни. Нам было спокойно и хорошо здесь под присмотром его и защитой, и мы перестали себя ощущать сиротами. А теперь он покинул нас, потому что его призвал к себе Бог, и, как нам ни тяжело без него остаться, мы смиренно должны принять волю Небес. Да, мы снова осиротели и можем теперь уповать лишь на помощь Всевышнего и друг на друга. Я готов исполнять свой долг, пока жив, и уверен, что все вы тоже готовы. Но я самый старший из нас и беру на себя всю ответственность. Мы будем работать дружно и весело, и это еще сильнее скрепит нашу связь. И будем просить у Господа, чтобы он ниспослал благодать на все наши дела. А теперь, дорогие, давайте обнимемся и вознесем молитву Тому, который Отец всем сиротам, вдовам и страждущим.

Эдвард, Хамфри и девочки, прочитав молитву, встали из-за стола, и каждый поторопился заняться привычной ему работой. Она заставляла сосредоточиться и отвлекала от горя, однако еще много дней их лица не озарялись улыбками. Но весна, задержавшаяся в этот год, вдруг резко вступила в силу, растопив всего за какой-то день остатки снега; рука у Эдварда зажила, и он смог трудиться с братом на ферме; и лес уже радовал красками первых цветов. Все это поднимало нашей компании настроение.

Пока Хамфри сооружал ограду, Элис, Эдит и Эдвард выкопали в лесу недавно проклюнувшиеся фиалки и пересадили их на могилу Якоба. Первая же суббота после его похорон выдалась такой ясной и теплой, что Эдвард всем предложил прочитать псалмы, которые выбирал в этот день покойный, не дома, а там, где он похоронен. И так они стали делать отныне всегда, если располагала погода. А после того как Хамфри сделал ограду и прибил к стволу дуба изящно вырезанную табличку с надписью «Якоб Армитидж», они начали приходить сюда еще чаще, задерживаясь за долгими разговорами, и порою за шумом густой листвы почтенного дерева им даже слышался голос старого егеря.

Эдвард ждал с нетерпением Освальда Патриджа, но тот почему-то медлил с визитом, не появившись у них ни в назначенный срок, ни еще в течение целого месяца. Наконец мальчик решил посоветоваться с младшим братом, не стоит ли самому отправиться в Лимингтон. Элис давно уже жаловалась, что ей не хватает муки и других продуктов, которые было необходимо купить.

– Деньги нам Якоб оставил. – Эдвард отправился в его комнату и, найдя на дне сундука тяжелый кожаный мешочек, принес его в большую комнату.

Там оказалось шестьдесят с лишним золотых и еще множество серебряных монет.

– По-моему, это очень большая сумма, – сказал Хамфри. – Правда, я цен ни на что не знаю, но, должно быть, ее нам хватит надолго.

– Якоб сказал то же самое, – кивнул Эдвард. – А по поводу цен мы с тобой в одинаковом положении. Якоб ведь все это брал на себя. А теперь я даже не знаю, сколько за оленину могу запросить. Поэтому и надеюсь дождаться Освальда, прежде чем в Лимингтон ехать. Ладно, еще немного времени у нас есть. – И он вернул мешочек с деньгами на место.

Освальд у них появился спустя шесть недель после смерти Якоба.

– Ну, как там старик? – первым делом поинтересовался он.

– Мы похоронили его через несколько дней после того, как вы с ним разговаривали, – отвечал ему Эдвард.

– Того-то я и боялся, – вздохнул лесник. – Ну да мир его праху. Редкостный был человек. Рука-то твоя заживает?

– Да уже почти полный порядок, – перестал беспокоиться по этому поводу Эдвард. – Садитесь, Освальд, что вы стоите. Мне очень многое надо у вас спросить. Но сначала ответьте, почему вас так долго не было?

– На это ответ у меня простой. Мне помешало злодейское убийство, – мрачно откликнулся тот.

– Убийство? – не понял Эдвард.

– Умышленное и подлое, сэр, – прежним тоном изрек Освальд Патридж. – Негодяи Круглоголовые обезглавили короля. Законного нашего правителя.

– Как только они посмели? – выкрикнул в ярости Эдвард.

– Да вот ведь посмели, – скорбно развел руками лесник. – Мы тут, в глуши, мало знаем, что в мире творится. Непосредственно после того, как ты после пожара уехал, до меня дошел слух, что он в Лондоне и ожидает суда.

– Суда? – вне себя от негодования повторил Эдвард. – Да какое они имеют право? По законам нашей страны человека могут судить только равные положением и сословием. Кто среди них, интересно, равен ему?

– Видать, по их подлому мнению, его величество стал никем, – отозвался Освальд. – Как тут ни крути, мистер Эдвард, а это случилось. Хранитель спешно засобирался в Лондон. Вроде бы он был против смертоубийства и старался, как мог, помешать, но его не послушали. А уезжая, он мне наказал никуда из дому не отлучаться более чем на час, потому как дочка его там одна осталась. Вот я и не мог к вам никак приехать. Зато, пока он отсутствовал, Пейшонс получала от него письма и мне из них кое-что рассказывала. А именно все то самое, что я вам сейчас изложил.

– Освальд, а вы обедали? – спросил его Эдвард.

– Нет, – покачал головой лесник.

– Элис, пожалуйста, приготовь для него что-нибудь, – позвал сестру мальчик. – А я, Освальд, пока вы едите, вас ненадолго покину. Ваши вести настолько меня потрясли, что мне нужно хотя бы чуть-чуть побыть одному.

Выйдя из дома, он направился в чащу леса и там наконец дал волю переполнявшим его эмоциям.

– Убит! – выкрикивал он в пустоту. – Другим словом это не назовешь. И никто не отважился на его защиту. Никто не смог помешать злодеянию. О, духи моих славных предков! Неужели вы не оставили после себя благородных сердец и отважных душ? Или достойные все как один полегли в бою и Англию населяет теперь одно воронье? Но я верю: время придет. И хоть сегодня меня лишили надежды участвовать в битве под знаменем короля, никто не отнимет у меня права бороться с пролившими его кровь.