– Ты здесь встречался уже с хранителем? – полюбопытствовал он, едва остались они один на один.

– Нет, только еще собираюсь, потому что я первым делом хотел увидеть тебя.

– Тогда едем вместе, – принял решение Эдвард. – Видишь ли, одному мне будет гораздо труднее объяснить, почему я тогда настолько несправедливо к нему отнесся.

– Ох, Эдвард, не надо ему объяснять. Просто веди себя с ним, как прежде. Этого совершенно достаточно.

– Ну, это мне будет совсем не трудно, – откликнулся Эдвард. – Ведь я, как и прежде, безмерно его уважаю и действительно перед ним в огромном долгу. Просто не представляю, насколько неблагодарным ему теперь кажусь. Ведь я даже не удосужился посетить его за все время, что живу в Лондоне.

– Полагаю, он все поймет. Ты занят обязанностями при дворе, да мог и вообще не знать, что они с Пейшонс сейчас живут здесь. Ведь и впрямь нигде его, кроме Нового леса, не видел. Наше с тобой появление вместе именно это и подтвердит. Скажешь, что я сегодня приехал и рассказал тебе о его благородном поступке.

– Как ты тонко все чувствуешь, брат, – сказал Эдвард. – Боюсь, что и с Пейшонс не ошибаешься, а Элис как раз не права.

– Нет, я склоняюсь как раз к обратному, – покачал головой младший брат. – Элис правильно говорит: я всю жизнь провел в лесу. И по той самой причине, скорее всего, в данном случае ошибаюсь.

Мистер Хидерстоун принял Эдварда так, словно меж ними вовсе не пролегала размолвка, и они снова, как семь лет назад, долго и задушевно беседовали. Все недоразумения были забыты, но Эдвард, считая необходимым их окончательно разрешить, сказал:

– Сэр, вы имеете полное основание счесть меня слишком гордым и скоропалительным в своих выводах, но уверяю, что больше вам не представлю повода усомниться в предельной моей благодарности.

Пейшонс при появлении Эдварда вспыхнула и не сумела скрыть дрожи в голосе. С того дня он бывал у нее ежедневно. О том, что случилось в прошлом, ни он, ни она старались не вспоминать, зато не жалели совместных усилий, отстаивая осторожно, но тщательно вновь возникшие между ними мало-помалу дружбу и доверительность. А потом они вдруг объяснились.

Спустя год после возвращения короля в Хэмптон-Корте устроены были сразу три свадьбы: Эдварда Беверли с Пейшонс Хидерстоун, Чалонера с Элис Беверли и Гренвилла – с Эдит. Его величество лично вел невест к алтарю со словами:

– Поистине мы не нашли у себя бы наград столь высоких за их многолетнюю преданность нам.

Разумеется, не оставим мы втайне судьбу и других участников этой истории. Хамфри остался верен склонности своей к фермерству. Эдвард ему предоставил без всякой ренты огромный участок земли со всеми угодьями, и младший брат столь успешно повел на нем дело, что за весьма быстрый срок у него оказалось достаточно средств на приобретение собственного поместья. Клара, на долгое время пропавшая с нашего горизонта, все эти годы вынуждена была провести у внезапно нашедшегося дальнего родственника, чье подорванное здоровье крайне нуждалось в ее постоянном присутствии и заботах. Хамфри ее разыскал, и его предложение руки и сердца было принято. Спустя год с начала совместной их жизни немощный подопечный Клары отошел в мир иной, оставив ей очень солидное состояние.

Домик в Новом лесу достался в собственность Пабло, который вырос в крайне надежного молодого человека. В жены себе он избрал молоденькую девушку из семьи арнвудских арендаторов, и вскоре она подарила ему одного за другим пятерых детей. Освальд Патридж отказался от места лесника и поступил к Эдварду в управляющие. Фиби же стала в Арнвуде экономкой, дожила в этой должности до глубокой старости, и, надо заметить, с годами характер ее совсем не улучшился. Вот и все, дорогие мои читатели, что я вам хотел рассказать о детях Нового леса.