так бросается на других людей? Это ненормально.

— Полянская, аптечка за зеркалом, — подсказывает Паша. — Мужик, свали. Я ведь ментов вызвать могу.

— Снова осмелел? — Марат делает шаг к нам. — Напомнить уроки вежливости?

— Хватит вам!

Оборачиваюсь к мужчине, ладошками упираюсь в широкую грудь. Пытаюсь оттолкнуть, но Марат нерушимая глыба. Сметет и не заметит.

— Я не понял, Лер, — хмурится. — Он тебя домагался, а ты его защищаешь?

— Он — что?! Ты… Про что ты вообще говоришь? — застываю. Это какой-то бред. — У тебя от недосыпа мозги отказали?

— Ты плакала, я слышал.

— А в голову только такое лезет? Ну, спасибо за такое беспокойство, но нет. Со мной всё в порядке.

После моих слов Марат немного расслабляется, но все ещё с подозрением поглядывает на Погорельцева.

Я лезу за аптечкой, перекисью смачиваю ватный диск. Паша дергается, но терпеливо выдерживает мои попытки помочь.

Хорошо, хоть не винит меня в том, что у Сафарова в голове что-то закоротило. Чем Марат вообще думал, когда обвинял моего однокурсника в подобном?

Слышал он, как я плакала, подумаешь.

У меня всё хорошо было, пока Сафаров не приехал. Мы с Пашей болтали, смотрели разные видео. Парочку смешных, от которых меня тянуло на смех до слёз.

Может, это услышал мужчина?

И представил самое худшее?

— Ты надзирателем подрабатываешь? — рявкаю, жутко злюсь на Марата. — Лучше принеси что-то холодное из холодильника.

— Ладно, — цедит. — И если не хочешь, чтобы пацан убился, не запрокидывай ему голову.

— Прости, — в сотый раз извиняюсь перед Пашей. — Я не знаю, что на него нашло. Мне очень жаль.

— О ревнивых парнях предупреждать нужно, Полянская, — фыркает. — А лучше в больничку его положить, провериться.

— Он не мой парень. Просто… Давний знакомый. Гиперопекающий, ага.

— Ага. Знакомые так не бросаются на мужиков, Лер.

У меня нет ответа. Я сама не понимаю почему Марат так взорвался. Даже не попытался разобраться в ситуации.

Нашел на ком выплеснуть гнев из-за увольнения?

Вряд ли причина во мне.

Или…

— Держи.

Марат бросает упаковку замороженного горошка, едва не попадает в лицо Паши. Хорошо, что я успеваю перехватить.

— Хватит! — прошу сорванно. — Прекрати уже вести себя так, будто Паша сделал что-то плохое. Он мой друг.

— А твой друг рассказывал, за что его полиция задержала? А про обвинения? Про девчонку, над которой он надругался?

— Да твою же… — Паша подскакивает. — Не было там ничего, ясно? Это всё клевета. Она хорошо заработала на своей фантазии.

— Вторая тоже? Везет тебе, пацан, на выдумщиц.

— Её подружка. Они вместе решили сбить деньги. По накатанной дорожке, так сказать. Я вообще тут ни при чём. С тех пор со всякими девицами в клубах не знакомлюсь и проблем нет.

Парни буравят друг друга взглядами, а я совершенно не понимаю, что происходит. О чём они говорят? Какие девицы?

Но заметно, что эта тема напрягает двоих. Марат смотрит с презрением, едва сдерживается, чтобы снова не сорваться. А Паша весь напыжился, явно злится.

Ясно только одно — нормального разговора не получится.

— Паш, прости…

— Езжай уже, потом обсудим.

Парень забирает у меня горошек, прикладывает к лицу. Показательно отворачивается, больше ничего не говорит.

А я чувствую себя жутко виноватой, хотя ничего плохого не сделала. Это Сафаров сорвался! Как дикарь набросился на парня.

От него до сих пор исходят волны ярости.

Я иду к выходу, Марат за мной. Демонстративно закрываю лифт перед его носом, не давая войти внутрь.

Но Марат по ступенькам спускается так быстро, что мы на улице почти одновременно оказываемся. Достаю из сумочки телефон, не успеваю даже разблокировать. Марат тянет меня к своей машине.

— Не трогай, — дергаюсь в сторону, когда Марат пытается взять меня за руку. — Я лучше на такси поеду.

— Сядь в машину, Лера, — рявкает. — Что ты вообще устроила?

— Я?! Это ты с катушек съехал.

— Я предложил тебе помощь, а ты смылась через секунду. Думаешь, у меня не было причин для беспокойства?

— А ты не подумал, что у меня тоже были причины поехать с ним?

— Какие? На свиданку умотала?!

— А если и так, что тогда?

Глава 22

Я не знаю, какие способности есть у Марата. Он ведь телохранитель, наверное, владеет холодным оружием и рукопашным боем.

Но взглядом он точно умеет убивать. Мужчина смотрит на меня так, что мне хочется спрятаться. Сразу жалею о сказанном.

— Значит, на свидание? — усмехается, мне не по себе от этого становится. — А жених не против?

— Марат…

— Мне вот интересно, ты всегда так делаешь? Замуж за одного, спишь с другим, а на свиданку с третьим бегаешь? Ты мне тогда график озвучь, чтобы я очередь занял.

— Сафаров!

Я вскрикиваю, обида копошится в груди. Я знаю, что сама нарвалась, не стоило проверять выдержку мужчины. Но сейчас мне очень неприятно от таких слов.

Марат правда считает, что у меня всегда так?

Что я просто развлекаюсь и…

Я не успеваю разобраться с собственными чувствами, как Сафаров заталкивает меня в машину. Но я не собираюсь с ним ехать!

Марат не может вести себя как дикарь и мерзавец, а после ожидать, что я буду подчиняться его приказам.

Но как только я пытаюсь дернуть ручку двери и выйти, мужчина возвращается. Взглядом дает понять, что уйти не позволит.

Я выжидаю, пока Марат не начнет обходить машину, снова пробую. И снова ситуация повторяется. Реакция у Марата молниеносная. Я только успеваю выскочить, как снова в его руках.

— Да пусти ты меня! — кручусь, бью ладонями по его груди. — Я не собираюсь слушаться тебя.

— Я понял уже. По-другому попробуем, — голос мужчины звенит от злости. Отлично, мы сейчас оба взорвемся. — Сюда.

— Ну-ну. Думаешь, это поможет? Гениально, Сафаров.

Язвлю, когда мужчина пытается усадить меня на заднее сидение. Я показательно растягиваюсь на нем. Всё равно же вылезу.

Из принципа.

Но я совершенно не ожидаю того, что Марат сядет рядом со мной. С грохотом захлопывает дверь, содрогаюсь. Мы оказываемся отрезаны от остального мира.

Окна ведь тонированы, никто не увидит, что здесь происходит. И едва я тянусь к другой ручке, как мужчина перехватывает меня.

— Не трогай, — кручусь, пытаюсь вырваться. Пальцы Марата сильнее сжимают. — Отпусти!

— Для начала ты успокоишься, — произносит ледяным тоном. — А потом мы поговорим.

— О, как ты успокоился и с Пашей поговорил?! Прекрасно получилось! — бешусь я.

— Беспокоишься, что Погорельцев теперь не такой красавчик?

— Ты ведь прекрасно знаешь, что он мне не нравится! Ясно?! А даже если бы нравился — то что? Какое тебе дело?

— Ты…

Марат наклоняется, выдыхая