Наконец вдали показалась новая тройка всадников. Увидели одинокого рира и понеслись к нему. Доскакали один тут же соскочил к раненому, наконец увидели на вершине холма меня. Двое тут же направились к вершине холма, быстро спустился к рирам. Ги уже пришел в себя и ждет меня в седле. Когда двое всадников поднимаются на вершину холма, мы уже давно спустились в низину и спрятались в бамбуковой роще. Небольшой крюк и мы вновь выезжаем к месту привала. Теперь деревья, из-за которых появилась погоня, стали нашим укрытием. Видна пустошь и двое всадников, склонившиеся над разведенным костром. Третьего всадника невидно, скорее всего, его послали вслед за главным отрядом. Время близится к вечеру. Углубляюсь в лесок, и между двух завалов, разворачиваем бивуак. Вновь выполняем перевязку, я Ги, а Ги мне. Оставляю Ги караулить, а сам углубляюсь в короткий сон. Ги будит и угощает горячей похлебкой. Сон явно пошел на пользу, а горячий ужин явно прибавляет сил и улучшает настроение. Уже кончились сумерки, и началось царство ночи. Ги вновь внимательно смотрит на мое превращение из белого всадника в ночного бойца. Вновь выхожу к кромке леса. У костра теперь лежат несколько человек, двое всматриваются в темноту, прижавшись спиной друг к другу осматривая пространство перед собой. В инфракрасном свете - что-то не так, у костра только двое теплые, сидящие спиной друг к другу. А должно быть минимум четверо или пятеро. Вновь начинаю осматривать местность, да вот немного правее и выше лежат шестеро зеленоватых силуэтов, и еще двое слегка в стороне. Справа вверху светит серебром Монум, придется делать крюк, огибая костер слева и выйти к засаде с правой стороны. Тогда если что, темный силуэт не будет виден на фоне серебристого света, а силуэты противника будут видны на фоне неба. Обход занял целых тридцать минут. Вот наконец и напряженно всматривающийся в сторону костра крайний боец. Сегодня усыплять никого нельзя, надо нагнать страху, а не щепетильничать. Все должны знать, кто придет на землю ярла Романа там и останутся. Показная жестокость отбивает охоту испытывать удачу многим желающим разжиться чужим. В свое время турки - османцы считались самыми безжалостными к своим врагам, но Румыния не стала бы страной, если бы румыны не превысили в жестокости турков. Поднялся над лежащими в засаде бойцами. Явно видно три пары в каждой паре - один спит, а второй дежурит. Первая и вторая пара видны хорошо, третья пара скрыта кустом. Так первый выстрел в дозорного второй пары, первый что-то услышал и начинает приподниматься, второй выстрел бросает его на рядом отдыхающего товарища, то просыпается с недовольным возгласом, но мое тело уже сверху в прыжке вновь вдавливает его в землю, меч пришивает к земле. Разбуженный стоном четвертый дозорный начинает подниматься, широко открытые глаза с изумлением всматриваются в летящее в лицо серебро двух сурикэнов. За кустом двое дозорных вскочили и с обнаженными мечами бросились в сторону товарищей. Два силуэта отчетливо просматривались на фоне темного неба. Выстрел из арбалета крутанул вокруг левого плеча левого бегущего и бросил на товарища, пока тот отклонялся от напарника, второй арбалетный болт попал ему в ногу. Несколько шагов вперед и удар снизу нанизывает держащегося за ногу бойца. Уклоняюсь, от дуги взмахнувшего мечем стоящего воина, но раненое плечо тормозит взмах руки. Наконец противник увидел своего врага, отбрасывает щит и берет в здоровую руку меч. Пара шагов вниз по склону вновь прячут меня от пристально всматривающегося в темноту воина. Противник приподняв меч делает шаг вперед, как то высмотрев меня, снизу встречаю меч, закручивая увожу в сторону. С бьющихся друг о друге мечей вырывается сноп искр. Носок сапога пытается ударить меня в грудь, но попадает в левую руку, которая направляет его вниз и в сторону. Двое тел сплетаются в беспорядочном падении по склону холма. Пробитое плечо врага обездвижило его левую руку, одной рукой удерживаю его правую руку, а другой достаю метательный нож. Противник мгновенно обмяк. Приподнимаюсь и вижу что вверх по склону бегут двое от костра, не поднимаясь с земли откатываюсь в сторону, и прячусь в темноте. Меч лежит где-то там выше, у кустов, где начиналась схватка. Пригнувшись, стараясь не выделяться на фоне склона и неба, поднимаюсь к кустам. Вот меч и брошенные арбалеты. Двое всадников добежали до своего бойца Выше зашевелились раненые разбуженные схваткой, для них мой силуэт на фоне неба заметен. Раненые криком указали на меня. Пригнулся, ушел в темноту вправо и вниз, еще правее - опять спасительная темнота. Раненые на верху громко подсказывают товарищам, где я могу быть, но меня уже там нет. Присел, с колена бросил в отчетливо видимые силуэты десяток сурикэнов, болезненные возгласы показали - попал. Вскакиваю и на бегу сзади ударяю под шею остановившегося, споткнувшийся впереди идущий боец оборачивается, чтобы увидеть стремительное жало клинка. Рука вздрогнула, и удар пришелся вскользь по доспеху низкорослого бойца. Удар все же был настолько силен, что противника сбило с ног. Противник мгновенно как кошка перевернулся на спину и выставил вперед меч. Держа его перед собой двумя руками. Я узнал противника - опять эта зубатая. Пока я оторопев стоял, всадница попыталась подняться, но кровоточащие ноги порезанные сурикэнами отказались подчиниться. Тогда удерживая перед собой меч, она приготовилась к последней схватке. Пыл боя и желание стать "Дракулой" мгновенно исчезло, что смысла сражаться с ранеными, тем более с ранеными женщинами. Два удара меча и оружие вылетает из рук всадницы, острие меча у гортани заставляет валькирию успокоиться, наверху раненые сыплют проклятия. Беру с земли ее меч и ломаю о коленку. Куски кидаю хозяйке. Все дело сделано, можно уходить.

И вновь погружаюсь в спасительную тьму. Вот и Ги - сидит напряженно всматривается в темноту. Вижу как мое появление из темноты заставляет его от неожиданности вздрогнуть и крепче сжать гарду меча. Осознав, что это я явно расслабляется, и выдавливает: - "Теперь я понимаю, тогда ночью ты с нами просто игрался". Откуда ему было знать, что именно на своих первых пленниках я просто начал оттачивать навыки ночного боя. И чтобы я делал, если бы не было трех комплектов ночного видения в скафандрах. Также откуда ему знать, что этой ночью кончился заряд батарей в тепловизоре, и теперь пока не доберемся до каравана, ночью я буду видеть не лучше его. Утром проснувшись первым делом вышли на окраину леса. Трое раненых так и лежали на вершине холма, на склоне выделялись семеро лежащих тел. Оставив Ги наблюдать вернулся к месту привала. Проверил снаряжение и оружие, покормил рира, осталось ждать. Если за ранеными никто не приедет до обеда, то придется догонять отряд противника.

К обеду вдали показался отряд всадников, возвращающийся к месту нашего привала. Группа всадников неторопливо подъехала к затухшему костру. Несколько всадников поднялись к вершине холма, не спускаясь с риров, замерла возле тройки израненных всадников. Ориентировочно все ранее увиденные всадники вернулись к месту временной стоянки нашего отряда. Вот к авангарду подошли и основные силы. В этот момент почти пятая часть основных сил была обескровлена при разведке. Увиденное, явно повергло принципы правил ведения войны и соблюдения кодекса всадника, преподаваемые в академии. Картина нравов и взаимоотношений всадников внутри хоть и небольшого, но достаточно сильного отряда привела меня в состояние крайнего возмущения. Вначале всех трех раненых оставленных мной на вершине холма, всадники словно кукол притащили к месту стоянки. Затем, когда были развернуты юрты и шатры, начался настоящий банкет. Удивительно, но раненые были брошены на краю лагеря, как обуза. Всего в паре десятков метров от бойцов, показавших настоящие черты храбрых воинов, несколько десятков воинов устроили банкет, громко и беспечно веселясь. Явно молчаливые всадники племени Русь даже представить себе не могли о такой свободе поведения. Вокруг главного шатра было развернуто еще шесть шатров. Возле каждого шатра стоял воин, удерживающий штандарт, изготовленный из свисающих с перекладины шкур животных. Каждый штандарт на вершине перекладины имел череп, какого либо животного. Возле четверки раненых один единственный человек - наверное, слуга поставил штандарт со свисающей кожей дикой кошки - бьефы. Шум и гомон в лагере к вечеру возрос до такой степени, словно лагерь всадников Индов подвергся нападению. Однако прошло буквально несколько минут, и взгляду представилась самая обыденная дуэль. По окончании дуэли победитель, не оглядываясь, убыл с дуэльной площадки. Жизнь человека в этом стойбище явно не представляло большой ценности. Тем удивительнее была проба моих ночных противников поймать меня в ловушку: - Ради чего?