Некоторые из обитателей Топанга — настоящие фри-ки, многие из них обдолбаны психоделиками — играли в фильме второстепенные роли. Среди них была и Рейчел Купер, тридцатичетырёхлетняя бывшая проститутка, живущая на Сэндпайпер Лейн, чуть ниже по холму от Джина, в доме, который некогда арендовал Гарри Хинмен, музыкант, жестоко убитый Сьюзен Аткинс и тремя другими членами семьи Мэнсона.

На вечеринку 4 июля 1985 года Джин пошёл скорее ради Элис, для того, чтобы она быстрее почувствовала себя уютно в новом доме, в который переехала двумя неделями раньше. Там Рейчел рассказала Джину, что она была знакома, а иногда даже «работала» на Чарли Мэнсона в конце 1950-х, когда он в первый раз приехал в Лос-Анджелес с Розали, своей семнадцатилетней беременной женой.

— Я впервые увидела его, — рассказывала Купер, — когда он снимал девушек возле «Уайпаут», бара на юго-западе, который принадлежал шайке воров. В течение шести месяцев я была его главной девушкой, пока однажды он не встретил в Уэствуд-Виллидж Джуди, богатую еврейскую стерву из колледжа. У неё был белый автомобиль марки «ти-бёрд», который она переписала на него, ещё она одела его с ног до головы. Когда её отец узнал, что Чарли спит с ней, он взбесился, выследил его, и Чарли отправился обратно в тюрьму. За те два года, что мы были вместе, его сажали в тюрьму по меньшей мере пять раз. Конечно, в тюряге он научился, как разводить девушек.

Позднее, зайдя к Джину в гости, Рейчел рассказала ему, что в то время Кэтлин — мать Чарли жила в Лос-Анджелесе. Они с Чарли навестили её в Рождественский сочельник в 1957 году.

— Она жила на улице Марипоса, чуть к югу от Голливудского шоссе, в одном квартале к югу от Сансет. Мы приехали часов в девять. Чарли привёз ей подарки, дешёвые карманные книжечки, которые он купил в букинистическом магазинчике на Чероки. Мне кажется, что это были вестерны; на обложке была изображена женщина, которая держала нож у горла мужчины. Я завернула их в красивую бумагу, которую украла в Рексэлле-на-Гауэре.

Купер рассказала, что, когда они с Чарли пришли, у Кэтлин Мэнсон был в доме мужчина. Он сидел на диване без рубашки и пил пиво из банки. Мама Чарли, открывшая нам дверь в одной рубашке, быстро поздоровалась и убежала в ванную, откуда вышла уже в юбке и блузке. Чарли положил подарок на телевизор и пошёл на крохотную кухоньку. Он достал пиво из холодильника, открыл его и не выходил до тех пор, пока его мать не вернулась в гостиную и не села рядом с человеком без рубашки. Тут Чарли появился в гостиной с «будвайзером» в руке и разделочным ножом, спрятанным в брюках.

— Чарли сказал маме, — продолжала Рейчел, — что я такая же шлюха, как и она, только моложе и симпатичнее и у меня более упругая грудь. Напомню, что это были его первые слова, которые он произнёс. Секунд десять все молчали. Затем худой человек поставил пиво на столик, наклонил голову и странно посмотрел на Чарли. Он сказал, что Чарли не должен говорить так о своей матери. На что Чарли ответил, что он будет говорить о своей матери всё, что захочет, что с пяти лет он наблюдал за тем, как она трахалась с мужиками. Ещё он сказал, что он может трахнуть меня абсолютно бесплатно, так сказать «две в одном» в честь Сочельника. Тут он вытащил из-за спины нож и улыбнулся.

Мама Чарли положила руку на вздрогнувшее плечо мужчины и велела ему не двигаться. Она сказала: «Он не причинит тебе зла. Он мой сын». Чарли приказал своей матери слезть с дивана и велел мне сесть на её место рядом с худощавым мужчиной и заняться с ним сексом.

Мужчина скрестил руки на груди и сказал, что он не готов сделать то, что он сказал. Тогда Чарли сказал, что зарежет его. Его мама испугалась и назвала Чарли психом. Она громко орала. Чарли попросил её замолчать, но она отказалась, тогда Чарли так ударил её кулаком по лбу, что она полетела на пол.

К этому времени я разделась, и Мистер-Не-Желающий-Секса посмотрел на меня, особенно на мои груди семнадцатилетней девушки, с большим интересом. Я сказала, что мне нравится, когда люди смотрят, как я занимаюсь сексом, меня это заводит, а потом расстегнула ему пояс. Через некоторое время мы все вместе отправились в «Ревеллс», где пили коктейли и играли в карты до самого закрытия. По пути домой Чарли рассказал мне о своём детстве. Он не знал своего настоящего отца, но сказал, что фамилия его была Скотт. Мэнсон — это фамилия одного из его приёмных отцов. Он сказал, что мистер Скотт работал поваром в забегаловке на автовокзале в Луисвилле. А потом он сказал и впрямь невероятную вещь. Он сказал, что он был чернокожим.

Это было единственное, чему я не поверила.

Дорогая Элис!

С тех пор как я последний раз писала тебе, многое произошло. Помнишь того парня, Чарли, о котором я рассказывала? Парень, который был постарше и просидел кучу времени в тюрьме? Я говорила о тюрьме? Не помню. Как бы там ни было, мы с ним стали любовниками и друзьями, и я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой. Он — первый человек, с которым я чувствую себя спокойно, в одежде или без неё. Когда мы занимаемся сексом, я вижу радугу.

Сейчас мы живём вместе с девушкой по имени Мэри. Мэри работала в университетской библиотеке, но однажды увидела Чарли с гитарой рядом со студенческим центром, он стоял и пел под дождём. Она не знала его и пяти минут, но уже знала, что он «полюбил её за то, что было скрыто внутри её». И тогда он сказал ей, что подарит ей один день в раю, и она поверила ему.

Для нас обеих Чарли стал единственным человеком, о котором мы заботимся и волнуемся. Он учит нас забывать, прощать и мечтать.

Лето любви закончилось, Элис. Тогда улицы были полны любовью и вибрациями добра; любые наркотики и еду можно было достать бесплатно. Теперь же бесплатно можно только сесть в тюрьму.

Чарли знал о том, что так будет, задолго до того, как это поняли мы с Мэри. Он сказал, что все стали наперебой продавать любовь, чтобы реализовать как можно больше бесплатных экземпляров. Так что мы решили уехать из Сан-Франциско и отправиться путешествовать. Чарли купил школьный автобус, который стал нашим домом. Когда я спросила его, куда мы поедем, он ответил: «Туда, где никто не будет запускать руки в карманы наших душ».

Всю свою жизнь я хотела вернуть всё назад и начать всё с начала. Именно сейчас я начинаю всё заново, я стою на берегу залива, готовая полететь к солнцу, и ничто не помешает мне. Чарли сказал, что если я сделаю шаг назад, то это будет шаг к выходу, прочь от света. Он сказал, что я наделена жизнью, чтобы освободиться.

С любовью, Элис

Джин выехал на Голливудское шоссе с Винной улицы, проехал два квартала на юг и припарковался на Гувер, между Сельмой и Сансетом. Через улицу находился «Дом друга», бесплатная больница и психологическая помощь для бездомных подростков. Офис Герба Стелзнера был расположен в соседнем, самом старом здании квартала. В резком полуденном свете трёхэтажное бетонное здание выглядело внушительно.

В течение последних двух недель Джин безуспешно пытался поговорить со Стелзнером по телефону. Он постоянно был на встречах, то его не было в городе, то он вышел пообедать — словом, он постоянно был недоступен. Вчера, когда Джин позвонил ему, секретарша Стелзнера очень милым голосом ответила: «Мистер Стелзнер не будет разговаривать с кем-либо ни о Бобби Фуллере, ни о ком-либо из его бывших клиентов».