– Если угодно, то стройная, – с улыбкой продолжал Петька. – Но главное, если ее приставить к дому, то вполне можно взобраться на второй этаж.

Смешки разом смолкли. И Гришка на полном серьезе изрек:

– А ведь Настасья утром тебе, Петька, говорила, что у нее на втором этаже окно всю ночь было открыто.

– Помню, – ответил Командор. – И теперь нам хотя бы понятно, каким образом Марина пробралась ночью к Адамовым.

– А откуда она про лестницу возле сарая узнала? – не понимал Вовка.

– Так ведь Настины предки вчера вечером ей весь участок продемонстрировали, – отвечал Гришка.

– Цветочки там, лепесточки, – проворчал Димка. – Настина мать перед ней распиналась, а Марина тем временем лестницу углядела. Вот ей никакие ключи и не понадобились.

– А вообще она на большой риск шла, – сказала Маша. – Вдруг бы Настины родители заметили.

– Да она все рассчитала заранее, – отозвался Петька. – Окна Настиной комнаты от калитки не видно. Значит, если бы ночью кто-то прошел по дороге мимо дачи, то все равно ничего бы не разглядел. Это во-первых, – загнул Командор палец. – Во-вторых, на первом этаже в той части дома окна отсутствуют. Там глухая стена. Поэтому Настины предки ни увидеть, ни услышать, что кто-то лезет к ней в комнату, не могли.

– А даже если бы и услышали, Марина наверняка и к этому была готова, – не сомневался Димка. – Вон она что с Настасьей сотворила.

– Во всяком случае, благодаря Петькиному открытию мы теперь хотя бы знаем, что Мариночка не летает, – отметила Маша.

– Зато Настя с ее помощью хорошо полетала, – напомнил Димка.

– Причем, если верить Настасье, летели они с Мариной не вверх, а вниз, – добавил Гришка.

– Естественно, вниз, – кивнул Вовка. – С ведьмами путь один. В преисподнюю.

– Очень умно, – построжал Петька. Он все сильней беспокоился о Насте.

– Знаете что, – принял решение он. – Нам надо сейчас расстаться. Хочу почитать Парнасского. Вдруг у него в книге есть какое-нибудь противоядие от ведьм.

– А мы что будем делать? – спросил Димка. – Вы пока тоже подумайте, – ответил ему Командор. – Вдруг что-нибудь путное на ум придет.

– Подумаем, – вздохнула Маша.

– Эй, а давай-ка сходим в библиотеку, – предложил Димка. – Вдруг там среди старых книг тоже отыщется что-нибудь о ведьмах.

– Правильно! – оживилась Маша. – Я даже помню. Там среди бывших книг князя Борского есть один толстый том. Он называется «Загадочные личности».

– Ого! – воскликнул Гришка. – А можно я с вами пойду?

– Не можно, а даже нужно, – ответил за близнецов Петька. – Если ты будешь сидеть рядом со мной, то я с этим Парнасским не разберусь до третьего тысячелетия. Мне для этого требуется полный покой.

– Вот и отлично, – очень обрадовала Гришу возможность побыть лишнее время с Машей.

– Ладно, – обратился к ребятам Вовка. – Вы тут пока изучайте, а я домой пойду. Мать просила помочь по хозяйству. Я быстренько справлюсь, а часикам к пяти вернусь.

– Тогда валяй ко мне в шалаш, – скомандовал Петька. – Только не к пяти, а после ужина.

Ребята разбрелись в разные стороны. Петька, войдя в дом, столкнулся нос к носу с матерью.

– Вернулся? – спросила она.

– Почитать хочу, – коротко бросил сын. Он уже намеревался подняться к себе наверх, когда мама спросила:

– А Гриша где?

– С ребятами, – не хотел вдаваться в подробности Петька.

– Почему с ребятами, а не с тобой? – задала новый вопрос Маргарита Сергеевна.

– Ну мама, мы так договорились. Какая разница, – ответил сын.

Он преодолел еще несколько ступенек, когда Маргарита Сергеевна снова его окликнула:

– Нет, погоди.

Петька был вынужден снова остановиться.

– Ну что еще?

– Вы поссорились? – с тревогой осведомилась Маргарита Сергеевна.

– С кем? – не сразу дошло до Петьки.

– Ну конечно же, с Гришей.

– С чего ты взяла? – с праведным возмущением воскликнул сын.

– Потому что у тебя вид какой-то странный, – ответила Маргарита Сергеевна.

– Очень даже нормальный у меня вид, – возразил Петька.

– Нет, не нормальный, – не сводила мать пытливого взора с Петьки. – Я лучше знаю. Ты всегда такой, когда чем-то расстроен.

– Да, мама, расстроен! – уже все кипело внутри у Петьки. – Потому что ты не даешь мне спокойно пойти и почитать.

– Странно, – обуяла еще большая подозрительность Маргариту Сергеевну. – Ты в это время обычно никогда не читаешь.

– А сегодня мне захотелось! – уже орал в полный голос обычно невозмутимый Петька. – Имею я вообще право самостоятельно распоряжаться собственным временем?

– Вообще-то имеешь, – назидательно произнесла мать, – но если уж ты соизволил пригласить гостя…

– Какого гостя? – взвыл Командор. – Я никого не приглашал!

– Значит, Гриша вроде уже и не гость? – покачала головой Маргарита Сергеевна.

– Конечно, не гость, – удивлялся, как мать не понимает таких простых вещей, Петька. – Он просто друг. И не только мой, но и Димкин, и Машкин, и Настин, и даже теперь уже Вовкин. Просто он живет у меня.

– Все равно нехорошо, – стояла на своем Маргарита Сергеевна. – Вот ты его бросил, а он теперь может подумать, будто тебе надоел, и ты ему таким образом намекаешь, что пора уезжать.

– Это только ты, мама, можешь такое подумать! – в отчаянии схватился двумя руками за голову Петька.

– Не дерзи мне, пожалуйста! – прикрикнула Маргарита Сергеевна.

– Я не дерзлю… то есть, тьфу, не держу… То есть вообще не знаю что, – совершенно запутался в глаголах Командор. – В общем, Гришка сейчас очень доволен, что я не с ним. Потому что он сейчас вместе с Машкой. А Машка очень довольна, что она с Гришкой…

– Так бы сразу и говорил, – многозначительно усмехнулась мать. – А то вечно из тебя приходится слово клещами вытягивать. Ну что за возраст такой!

– Рита! – вошел из сада в дом Валерий Петрович. – Сколько раз мне еще тебе говорить! Не вмешивайся в их дела. Пусть разбираются между собой сами.

– Это тебе кажется, что не надо вмешиваться, – мигом заспорила с мужем Маргарита Сергеевна. – А мы вот с Петром прекрасно все выяснили. Мы вообще замечательно друг друга понимаем.

– Да, да! – захохотал Валерий Петрович. – То-то у Петра такой вид, будто он побывал в клетке со львами.

Петька не выдержал и тоже засмеялся. Замечание было не в бровь, а в глаз.

– Очень, Валера, педагогично с твоей стороны, – поджала губы Петькина мама.