– Я и не знала, что тридцать лет назад проделывали такие штуки. – Она с трудом верила своим ушам.

– Дорогая, даже в наши дни все еще такое делают, – вздохнул он.

– Перси? Вы заплатили Перси? – Это могло бы многое объяснить.

Он кивнул.

– Не я. Я был против. Мне вообще-то нравился тот парень из колледжа, с кем ты приезжала домой на выходные, но твоя мама сказала, что не потерпит зятя, который постоянно пытается разбирать ее по косточкам с помощью своих психологических трюков, и к тому же она думала, что ты достойна лучшей партии. Шарлотта познакомилась с Перси на каком-то благотворительном вечере и подтолкнула его к женитьбе на тебе обещанием инвестиций в его сильно провисший алмазный бизнес. Она потеряла большие деньги, когда он сбежал.

– Она дала ему денег, чтобы он женился на мне? – Голос Дженни Сью взвился до истеричного визга, совсем как у матери, что не ускользнуло и от нее самой.

– Не совсем. Она вроде как свела его с тобой, а потом, когда он пошел на попятную, серьезно поговорила с ним, и – черт возьми, Дженни Сью, я бы не стал в этом участвовать. Но он сказал, что хочет обеспечить тебе красивую жизнь, к которой ты привыкла, и тогда твоя мать выписала чек, позволивший ему вступить в алмазное партнерство с двоюродным братом.

Дилл выглядел совершенно несчастным.

– Выходит, по сути, они пришли к соглашению. Он сделал предложение до или после того, как она отдала ему чек?

Дилл колебался.

– Не бойся, хуже уже не будет. Думаю, в глубине души я всегда знала, что здесь что-то не так. Скажи мне, – потребовала она пронзительным голосом.

– После того, как обналичил чек, – ответил Дилл. – В защиту Шарлотты могу сказать, что она лишь хотела, чтобы ты жила достойно. Не сердись.

– О, корабль наивности уже отчалил, папа. Я не просто сержусь, я в бешенстве и не знаю, когда это пройдет, – сказала она. Слезы закипали в глазах, но она бы скорее обрекла себя на муки ада, чем позволила кому-нибудь видеть ее плачущей. И уж тем более из-за такого дерьма. Впервые в жизни Дженни Сью захотелось швырнуть об стену все, что попадется под руку.

Диллу было трудно смотреть ей в глаза.

– Тебе не следовало этого знать, но, возможно, так тебе легче будет понять, как обстоят дела.

– Ты любил маму, когда женился?

– Да, любил. – В уголках его улыбки промелькнула грусть. – Она была такой красивой и полной жизни. Первые пять или шесть лет были удивительными. Бизнес шел в гору, у нас родилась ты, и мы построили дом нашей мечты. – Он уставился в окно, словно заглядывая в прошлое.

– А потом Джеймс вернулся домой со службы, – подсказала Дженни Сью.

Дилл так резко повернул голову, что слышно было, как хрустнула шея.

– Кто тебе рассказал о нем?

– Когда выбираешься из стеклянного замка под названием Бейкер-Хаус, много чего можно узнать. Так что же случилось, когда вернулся Джеймс? – Отец был прав, когда говорил, что все сложно. В этой запутанной истории слоев оказалось больше, чем в крупной луковице Видалия[29].

– Мы зашли в тупик, из которого так и не смогли выбраться. – Его голос треснул. – Наш мыльный пузырь лопнул, и мы… очевидно, об остальном ты сама догадалась.

– Я отказываюсь жить так, как вы, папа. Мне не нужна такая жизнь, – сказала она.

– Я и не жду от тебя этого, но потребуется чудо, чтобы мама когда-нибудь приняла твой образ мыслей, дорогая моя девочка. – В его словах сквозила печаль. – Может, мне лучше уйти?

Пожалуй, это лучшее, что он мог сделать, но она не посмела произнести это вслух. Чувство вины снова легло на ее плечи. Она не оправдывала отца даже после его признаний, потому что он мог бы сделать выбор и сохранить верность. Но, по крайней мере, теперь она начинала понимать глубинные мотивы, которые двигали поступками обоих родителей.

– Останься, – сказала она. – Знаешь, папа, я думаю, что до последнего времени у меня не было настоящих друзей. Ни в школе, где я так старалась быть примерной дочерью для мамы. Ни в Нью-Йорке, где я была просто эскортом для Перси.

– А теперь они появились? – спросил он.

Она кивнула.

– Да, теперь у меня есть друзья, и я не думаю, что их волнует моя уилширская родословная, но в любом случае я не собираюсь оставаться здесь. Если ты не дашь мне работу, я поеду куда-нибудь еще. В моем возрасте пора начинать взрослую жизнь, строить карьеру и все такое. Мне нужен новый старт – там, где меня никто не знает. Но у меня такое чувство, что друзья, которых я обрела за эту неделю, всегда будут со мной.

– Держись за них, дорогая. Такую дружбу не так-то просто найти, – задумчиво произнес он. – И забудь об уилширском проклятии.

– Я слышала об истоках вражды Уилширов и Клиффордов. Правда, что Флора занималась сексом с моим прадедом на мальчишнике?

– Понятия не имею. Это классическая ситуация «он сказал/она сказала», но ты сама знаешь, как разлетаются слухи в нашем городке. И позвони маме через несколько дней. Она вспыльчива, но со временем остывает. Ко всему прочему, осенью ей исполняется пятьдесят, и она очень тяжело это переживает. – Он встал из-за стола и наклонился, целуя Дженни Сью в лоб. – Тебе что-нибудь нужно? Отвезти тебя домой или на квартиру?

– Нет. Вообще-то я неплохо справляюсь. После всего этого мне нужно пройтись, развеяться.

– Я всегда рядом, если понадоблюсь, и прости меня, – сказал Дилл.

Он ушел, прежде чем она успела ответить. Злость вытеснила все эмоции, пережитые за эту неделю. Расставание с Блумом обещало быть не таким уж тяжелым.

* * *

После воскресной службы в церкви Крикет обычно ехала прямиком в кафе, где переодевалась в туалетной комнате и сразу приступала к работе. В тот день она очень торопилась. Как назло, все парковочные места возле кафе оказались заняты, и это означало, что ей придется парковать машину в соседнем квартале. Но тут она увидела, как отъезжает грузовик, и подсуетилась, быстро занимая освободившееся место.

Она опаздывала на смену. У входа в кафе выстроилась небольшая очередь в ожидании свободных столиков. Она выскользнула из машины и подхватила сумочку. В спешке она даже не заметила трещины на тротуаре, пока не сломался угодивший в щель острый каблучок ее любимых воскресных туфель. Следом подвернулся и другой каблук, и – о, ужас! – она грохнулась прямо на задницу, в самом центре Блума, что в штате Техас. Первое, что она сделала, – это огляделась по сторонам, проверяя, не видел ли кто ее позора. В кои-то веки она обрадовалась тому, что на нее не обращают внимания. Она попыталась встать, но от боли в ноге снова рухнула на асфальт. Дыхание стало прерывистым, в животе что-то переворачивалось от подступающей тошноты. По острой боли в лодыжке она поняла, что у нее перелом. Она попыталась одернуть юбку, чтобы прикрыть трусики, но та запуталась вокруг талии. Перед глазами все завертелось так быстро, что она не могла сфокусировать взгляд, – и тут до нее донесся голос Дженни Сью: