Зачесав пятерней влажные волосы — даже не заметил, как вымок, стоя под дождем — я вернулся вниз. Распорядился чтобы мне приготовили на утро карету и вернулся к себе в кабинет. Я не мог позволить себе нарушить сон Ураны. Занял себя какими-то бумагами полночи борясь с собственными чувствами и желанием вернуться и прижать к своему телу ее уж больше не выпуская, останавливало то, что знал, чем это все может закончиться — ее истощением. И хорошо, что покину поместье — будет время ей отдохнуть и привыкнуть, восстановиться.

Я не стал принимать ванну, чтобы оставить ее запах, хотя это была ошибка — стоило мне оказаться вдали от своей истинной, эта прихоть остро дала знать о себе. Аромат возбудил и завел меня вновь уже к утру, заставляя кровь бешено хлестать по венам.

Рассвет наступил для меня слишком медленно.

Отгоняя мысли о том, что оставляю Урану здесь, я собрался и спешно покинул поместье, не позволяя своему зверю осознать это.

Покидая берег Тарсии я чую нутром, что Урана еще спит. А после, уже на корабле, для меня и начался самый настоящий ад. Мой внутренний зверь вдруг пробудился и устроил мне настоящую расправу за то, что покинул свою самку — он бушевал и беспощадно бросал меня в огненное жерло. И чем дальше я удалялся от берега, тем невыносимей была пытка. О том, что меня будет так скручивать, меня никто не предупреждал, ощутив это на собственной шкуре. На три дня я лишился сна и горел весь так, будто меня в раскаленное железо окунули, тогда я выходил на палубу и дышал напитанным солью воздухом — это на время приносило облегчение. К концу третьего дня зверь немного утих, спрятавшись под слоем пепла, моего истлевшего изнеможенного тела, давая мне немного перевести дух.

Когда я прибыл на Крион погода улучшилась, и даже показалось солнце. Оно освещало золотым светом покатые лесистые берега, и задерживалось у отвесных скал, что зубьями акулы угрожающе щерились в хищном оскале — такой был остров Крион.

Холодные мощные стены замка как склеп, поглотили меня стылым воздухом. За короткий период успел отвыкнуть и даже не думал раньше что живу в таком враждебном мрачном месте. Когда я поднялся в свои покои, слуги уже доложили Арасу о моем прибытии, но герцог не спешил меня звать к себе, а потому отдых с пути мне был обеспечен — нужно собраться с мыслями. К тому же его наверняка оповестили, что я прибыл один.

Герцог послал за мной, когда уже за стенами начало темнеть. Спускаясь в парадный зал, до моего слуха вдруг докатились женские голоса и смех, один из них принадлежал Диар — значит, она еще была здесь.

Взгляд льдисто голубых глаз жадно вонзился в меня, когда я появился в дверях, но не глянул в ее сторону, поклонившись восседавшему на своем тронном кресле его сиятельству.

Герцог был при параде, в богатом бардовом камзоле, темные волосы зачесаны назад открывая острые скулы и широкие брови с карими глазами — в расцвете сил, но изобильная сытая жизнь, задушила в нем хищника, сделав его хоть и заматерелым, но потерявшим хватку носителем огня. Молодых баронесс, кроме Диар, которые окружали герцога я вижу впервые. Они разглядывали меня с интересом, хотя рядом была куда выгодная добыча, чем тень его сиятельства.

Взгляд темных глаз Араса застыли на мне, он отпил из кубка и указал на одно из кресел.

Приняв приглашение, опускаюсь на указанное место, слуга тут же наполняет еще один кубок виноградным вином.

— Я готов тебя слушать Айелий, — сделал еще один глоток Арас. — Ты известил меня что все прошло спокойно и графиня у тебя, почему ты один?

Диар перевела на меня растерянный взгляд, не понимая о чем говорит Арас, а может делает вид. 06 играх герцога она осведомлена куда лучше всех остальных.

— Так и есть, — отвечаю незамедлительно. — Нас застала непогода. По пути ей не поздоровилось, и я был вынужден оставить графиню в своем поместье. Под присмотром, разумеется.

— Вот как? — Арас долго испытывал меня взглядом, потом вдруг поднялся, приблизившись. Это было чревато для меня, если он почует что-то… Пусть даже и сила живого огня текла в нем скудными жилами, но все же. Крайне нежелательно чтобы он разоблачил меня сейчас, ведь теперь я не могу допустить чтобы Урана попала в его когти.

Диар испуганно смотрела на Араса, когда тот закаменел, встав передо мной. Герцог сузил глаза.

— Ты сделал правильно, пусть поправляется, — наконец сказал он. — Я пообещал Ордену показать ее, надеюсь, к тому времени ей станет лучше, и она меня не разочарует, — усмехнулся он, а мне остро захотелось заехать ему в челюсть.

Apac хмыкнул и вернулся на свое место. Диар растерявшись совсем захлопала ресницами, желания выяснить об услышанном подробнее нарисовалось на ее лице слишком открыто. Не самый подходящий момент, говорить при баронессах, но необходимо это сделать как можно быстрее, тянуть здесь уже нельзя.

— Я хочу поговорить об Ордене, Арас.

Герцог обратил на меня темные глаза, посмотрел пристально.

— Это важно, — настаиваю.

Арас взглядом велел Диар и другим баронессам уйти. И только закрылись створки за ними, герцог развернулся всем корпусом ко мне.

— Я хочу уйти из Ордена.

Темная бровь герцога приподнялась и на лице отразилось заинтересованность и в то же время недоумение.

— Неожиданно, — усмехнулся он. — Ты же знаешь, что это невозможно.

— Возможно, если вы позволите. Я уже достаточно долго состою у вас на службе и думаю, что выслужил то, что должен был мой отец.

— Постой Айелий, ты хочешь совсем расторгнуть договор, который был заключен еще с моим отцом?

— Да.

Он откинулся на спинку кресло, смотря на меня долго. А метка на моей шеи вдруг обожгла, давая о себе знать.

— Я не могу тебе сейчас дать никакого ответа граф. Верные люди мне нужны, а пока у меня нет замены тебе. Да и переговорить с членами Ордена необходимо.

А мне вдруг стало необходим освобождение, его согласие. Именно сейчас. Не знаю, как нашел в себе силы чтобы не метнуться и смести его в прах. Арас видимо это почуял, заерзав на кресле.

— И все же, разве тебе не устраивает что ты не последнее звено в нашей цепи, по- моему, это самое лучшее, что может тебе дать наше общество и твое положение.

На последние слова он надавил особо сильно. Этот ублюдок не случайно затрагивает мою семью — знает мое уязвимое место.

— Несомненно, — соглашаясь, хотя внутри распирает все от гнева. — Но я желаю отправиться в собственное плаванье, мои братья уже давно встали на ноги и вполне обходятся без моей помощи.

— Я тебя выслушал Айелий, — сдался герцог посерьезнев. — Мне нужно это обдумать. Завтра утром я скажу тебе к чему я пришел. Не забывай, что через два дня в Ордене будет собрание. Как раз будет возможность переговорить и главенством.

Я стискиваю челюсти — два дня это слишком долго. «Но чего я ждал!» Что герцог сразу же отпустит меня на четыре стороны?