Впрочем, по-своему это даже задорило. За всё это время в саму клинику его так и не пустили, а гоняли вместо этого по аффилированным офисам. В итоге Даня запустил в анаграме прямую видеотрансляцию – и покатывался с комментариев Крейцера и Анки (она была в отпуске и потому в итоге просидела с ним двое суток почти не отрываясь). По крайней мере, до тех пор, пока ему не принесли NDA.

После этого трансляцию, увы, пришлось отключить.

Такси таранило светом фар летнюю ночь, на зеркале заднего вида покачивались чьи-то фотографии, а Даня со скуки перечитывал язвительные комментарии Крейцера. Когда же те закончились, он понял, что листать ленту у него просто нет сил, и откинулся затылком на кресло.

Блондинка-водительница покосилась на него.

– Умотались? – приветливо спросила она, протягивая руку: – Вика.

– Я знаю, – вяло махнул смартом Даня, – У меня же тут написано. А вы всех усталых пассажиров расспрашиваете об их усталости?

Карточка с её именем висела и в самом такси, но ему почему-то всё равно было приятно, что она представилась. Что-то было в этом старомодное – и уютное, как само её такси.

– Нет, только симпатичных, – рассмеялась Вика. – Ну а что вы хотите? Я водитель, но я не веду. Нужно же мне хоть чем-то заниматься! А вторая задача водителя какая? Правильно, как у парикмахера: работать за радио, священника и психотерапевта. Но если вам не нравится, я заткнусь.

К колену её летних брюк была приколота булавкой цветастая недоплетённая фенечка, а на экране смарта виднелся какой-то код – Вика его не писала, а, кажется, компилировала. Некоторые строки были подсвечены жёлтым.

Наверное, обучающая программа.

– Да нет, – сказал Даня, – наоборот. У меня сейчас такое в жизни творится, мне радиосвященник – самое то.

– Серьёзно? – отвлеклась от смарта Вика.

У неё было очень живое лицо. Да, устало подумал Даня, наверняка это потому, что чаевые такой Вики напрямую зависят от того, понравится она пассажиру или нет, сумеет ли развлечь его разговором; но даже если так, не верилось, что это просто актёрская игра. Скорее просто характер такой – удачный для профессии.

Интерес Вики выглядел неподдельным.

Даня рассказывал про доктора Шарпа, теломеразную терапию и всё остальное друзьям: и Крейцеру, и Анке, и Горохову, и Ратте, и Ри, и остальным. И у всех были свои мнения: Крейцер, к примеру, нарыл статью о том, что из первого института Шарпа в своё время выгнали, причём за что-то довольно мутное, а Ри, наоборот, всё спрашивала, как вписать в «Плеяды» собственную бабушку. Кто-то восхищался смелостью Дани, кто-то опасался разводки.

И никто не говорил с ним об этом живыми словами.

Оказывается, устной речи тоже может не хватать.

Поэтому Даня вывалил Вике – всё, с самого начала. Вывалил, пожалуй, больше, чем стоило, но кто он такой, чтобы бороться с эффектом попутчика? И про мошенника-коммивояжёра; и про то, как заглохло в полиции дело; как сам он переключился, как много узнал о теломеразной терапии, как решился и убедил родителей. Как странно жить в мире, где «поиски вечной жизни» не саркастический штамп. Как много в этих поисках пришлось заполнять бумажек – ну то есть документы, конечно, были в цифре, это фигура речи, а всё же.

Как потонули в бумажках действительно важные вопросы.

– Понимаете, я же вообще не представляю, – говорил Даня, пьянея от возбуждения. – Как это – если мама с папой помолодеют? Заметьте, я даже не про бессмертие – это вообще что-то… ну, абстракция. Но мне объяснили, что эта терапия буквально обращает время вспять – как… как… как какие-нибудь подтягивающие кремы, но только по-настоящему. Представляете? Я вот нет. Мне даже иногда кажется, я почти надеюсь, что оно не сработает. Потому что если сработает… то что с этим делать?

– А что с этим нужно делать?

Вежливо отложив смарт, Вика всё-таки подтянула к себе коленку и взялась за плетение. Даню это не смутило: нельзя же просто слушать человека и больше ничего не делать.

Даже самую захватывающую историю скучно просто слушать.

– Ну вот… представьте, что вы помолодели – на десять, пятнадцать лет. Речь ведь идёт именно о таких масштабах. Что бы вы стали делать?

– Я? – Вика задумалась, потом рассмеялась: – Покрываться прыщами и мучиться пубертатом.

– Вот именно! А по документам вы – взрослый человек, и у общества, у всяких знакомых есть от вас ожидания… Тут можно, конечно, сказать: «Ну, помолодеет же только моё тело, а разум, душа – короче, опыт – останутся прежними». Только это ведь не так просто! Всё, что есть в нас духовного, очень зависимо от телесного – от запаса энергии, от количества выделяемых гормонов. Никакой жизненный опыт не поможет вам, если снова придёт телесный пубертат! А если поможет, то лишь частично. Ну и речь ведь не только о внутреннем состоянии, но и о реакции окружающих. Если бы вам стало на вид пятнадцать, то, наверное, на работе вас не стали бы трогать, а если десять? Десятилетних на работу пока не берут.

Впереди мигал поворотником хвост соседней машины. Интересно, как скоро поворотники перестанут добавлять в новые модели?

Они ведь нужны только водителям-людям. Автопилоты посылают друг другу информацию о манёврах вай-фаем.

– Ну, ваши родители же не станут десятилетними, – резонно заметила Вика.

– Да уж слава богу, – замахал руками Даня.

– Мне кажется, – задумчиво прибавила она, – что во взрослом возрасте это не такой сильный скачок. Между шестьюдесятью и сорока разница меньше, чем между двадцатью пятью и десятью.

– Ага… а между сорока и мной? Мы же почти ровесниками станем!

Это какое-то лицемерие, сердито укорил себя Даня. Родители не нравятся тебе старыми – но и молодыми тоже не нравятся, быть ровесником с ними ты тоже не готов.

Так какими они тебе нужны?

Мёртвыми на фотографии?

– Представьте, что мама вдруг стала вам ровесницей, – продолжал он тем не менее вслух. – Снова живёт полноценной жизнью. И вот собираете вы компанию, ну там на день рождения и так далее, а ваш друг вдруг начинает за ней… и ведь его можно понять – она же помолодела! Ну то есть, – прибавил он, вдруг устыдившись того, что кидает тень на нравственность родителей, – конкретно так не будет, моя мама по-прежнему очень любит папу и всё такое, но я про принцип!

– Такое бывает сплошь и рядом безо всякого омоложения, – хмыкнула Вика. – И вообще вы делите шкуру неубитого медведя.

– А вдруг будут проблемы? – не слушал Даня. – Чиновники? Документы? Трудности с подтверждением личности? В наших широтах бюрократия и за меньшие странности людей душила. А вдруг Раиса Павловна позавидует, что они помолодели, и подожжёт им квартиру? А вдруг осложнения?

А вдруг они не понравятся мне молодыми? Вдруг я, от самого себя скрывая, люблю их за беспомощность, за зависимость и эту вот душераздирающую нелепость?