Коллеги молчали, видно, медленно шевеля мыслями. И Антон не выдержал:

— А я вам скажу. Считайте это моей личной фантазией. Могла быть убита свидетельница, вот так.

— Чего-о? — протянул Смородинов.

— Молодец, Антоша! — только что не подпрыгнул Петр. — Как догадался?!

— А очень просто. Ты ж не станешь добивать жалкое, бездомное существо, если оно лично тебе не мешает, верно? И специально сюда, в это вонючее гнездо, да еще ночью, ради такого, чуть ли не ритуального, убийства ты никогда не полезешь, если… да? А вот если полез, то, значит, это тебе позарез необходимо было. Скажем, от случайного свидетеля срочно избавиться. А для чего срочно, то есть среди ночи, избавиться? Да потому что уже кто-то погоню за спиной у себя почувствовал!

— Правильно, — кивнул Щеткин, — они кровищи, как говорил Свиридов, напустили. А он — бывший медбрат, и цену крови как-нибудь знает. Конечно, пытали. В любом бы случае убили, но не так же зверски!

— Что, Алексей? — Плетнев уставился на Смородинова. — Не проходит версия? А ты бы поторопил судмедэксперта на предмет установления орудия убийства той старухи. Я вот подумал… — он засмеялся. — Нет, это, конечно, фантастика, но почему бы вдруг не оказаться, что и в случае с дипломатом, и в случае с этой бомжихой было применено одно «орудие труда»? Как считаешь, полный бред, или что-то все-таки есть?

— Слушай! — уже с непонятным почтением уставился на Антона Петр. — И откуда ты этим премудростям-то научился? Ну ты даешь!..

— Откуда? — хмыкнул Плетнев. — Да все от Сашки. Смотрел внимательно, как он работает… Вот бы его сейчас сюда. Проверить… а вдруг?

— Ну и что? — вмешался Алексей. — Давайте предположим, что вы, Антон…

— Ты, — перебил Плетнев.

— Что? — не понял, сбитый с мысли, Алексей.

— Ты, говорю, а не вы.

— Ах! — засмеялся тот. — Понял, ладно, спасибо. Так предположим, что ты, Антон, прав. И старуха оказалась нечаянным свидетелем убийства дипломата. Хотя трудно в это поверить. Потому что из полумертвого человека свидетеля не получится. Но — пусть, будем считать. И вот она убита. Так какая нам польза, если узнать нельзя?

— А если она уже успела рассказать об этом своим «молодым» приятелям? Когда убийство-то произошло? Время было. А вчера сама нечаянно обнаружилась, да? А кто-то заметил. Вот и результат: подмели свидетеля.

— Что-то есть, — сказал Петр. — Значит, действуем так. Пока никого в известность не ставим, чтоб не было «утечки». Я всем верю, но — на всякий случай. И дальше — по пунктам. Первое: найти и допросить, под личную ответственность за их безопасность, обоих бомжей. Второе: ускорить медицинскую экспертизу тела старухи. Третье: попытаться установить личность молодца-просителя за того задержанного. Четвертое: сравнить экспертные заключения по поводу орудий убийств на двух трупах. Пятое…

— Пусть будет пятое, но оно, скорее, первое: надо срочно составить фоторобот того молодца. Свидетели — боксер и двое охранников. И послать участкового, местных оперов, сотрудников нашего подполковника, он, по-моему, толковый мужик, пусть пройдут по округе, покажут людям, поспрашивают, наверняка кто-то мог его видеть. — Антон взглянул на Алексея: — На тебя можно рассчитывать? Художник там, прочее?

— Какой разговор!

— Петя, — увидев, что Щеткин задумался, оторвал того от размышлений Антон. — А что, если нам погодить немного с фотороботом, но зато, как говорится, не отходя от кассы, произвести маленький такой силовой эксперимент?

— А ну-ка? — сразу заинтересовался Алексей.

— Ага, — кивнул ему Плетнев, — я чувствую, что и у тебя тоже мелькнуло. Давай проверим. Предлагаю жестко допросить задержанного и «повесить» на него два эпизода: убийство дипломата и нападение на спортсмена с целью нанесения тому тяжелых увечий. Там же какая-то арматура, кажется, фигурировала… Старуху, к сожалению, добавить не можем, он уже сидел в обезьяннике, когда ее того. Но все равно тянет под «вышку». Условно говоря. Паровозом его поставить. Если с уголовниками был связан, знает, о чем речь. Нет — охотно объясним. Раз подельников не называешь, сам потянешь срок и за них. А улики у нас, мол, имеются. До суда тебе их никто предъявлять не станет, да и знать не нужно, а в суде услышишь, когда уже отступать будет поздно, да и некогда. И — условие: называй того, кто за тебя «хлопотал»? А можно и дальше пойти: всю компанию называй. Взять на пушку: вас ведь четверо было?

— А что? — покачал головой Щеткин. — Ничего противозаконного мы не применяем. Я бы попробовал. Как, Леша?

— Я — за.

— Отлично, — подвел черту Петр. — Давайте посмотрим дальше, что мы тут еще можем иметь?

— Так уж вроде все? — пожал плечами Смородинов.

— Погоди, — хитро засмеялся Щеткин. — Ты, Леша, сам-то внимательно читал показания дежурного, других?

— Обижаешь, — усмехнулся тот.

— А тогда скажи: кто конкретно позвонил в милицию и сказал короткую фразу? А потом отключился. Ну? Есть идея?

— Помню про это. Но, по-моему, глухо, как в танке.

— А давайте сходим еще раз к сторожам? Вдруг и они чего вспомнят? Бывает же так? Давай и бомжей расспросим.

— Это бывает! — подтвердил Плетнев. — Даже в моей короткой практике случалось, Леша. Не помнит, не помнит, а ты вдруг дашь ему в лоб — и он мгновенно все вспоминает. Толчок нужен. И удивляется, как это он мог забыть? Провалы, говорит, в памяти. Знаешь анекдот?

— Ну? — Смородинов заинтересованно уставился на Плетнева.

— Ага. Приходит к доктору один перец. «Доктор, — говорит, — у меня провалы в памяти». — «Давно?» — спрашивает тот. «Чего — давно?» — «Провалы». — «Какие провалы, доктор, о чем вы?»

Смородинов со Щеткиным расхохотались. Вроде и не по делу, не к столу, что называется, но чуть-чуть напряжение-то сбросить тоже надо, расслабиться…

— Так что примеров у меня сколько угодно, — серьезно продолжал Антон. — Я имею в виду, примеров быстрого возвращения памяти. Если желаешь, еще приведу!

— Не нужно, — смеялся Алексей, окидывая взглядом крупную и накачанную фигуру Антона, — на слово верю… Пойдемте.

И пока шли по узкому проулку между гаражами в сторону сторожки, рассказал об этой последней «достопримечательности» прошлого.

Эта старая гаражная застройка, которую давно уже собирались снести к чертовой матери, имела, мягко говоря, диковатый вид да и нехорошую репутацию. Рядом с парком были проложены нормальные и хорошо освещенные проспекты, улицы, набережная, где постоянно движется транспорт, где всяческие развлечения и обширная, разнообразная торговля. И что именно сюда, к гаражам, где с тыльной стороны к ним вплотную подступали деревья, несло прохожих, какая острая нужда, понять было трудно. То есть, вообще-то говоря, объяснить можно, например, срочной «малой нуждой», но ведь и общественный туалет здесь тоже устраивать было бы как-то странно. А народ, между тем, бегал, срезая углы и сокращая таким образом расстояния от одной улицы к соседней. Но, опять же, днем — еще куда ни шло, а вечером, да во мраке? Тут по ночам нормального человека не встретишь, одни «лихие люди», и, тем не менее, лезут. Удалось-таки выяснить, почему.