Постепенно дыхание Эсмы выровнялось. Она села, провела руками по лицу. Голоса были реальными. Эти люди пришли за ней. Они хотят забрать ее с собой, искалечить ее жизнь, в очередной раз изменить судьбу!

Если б это произошло сутки назад, она бы окоченела от страха, забилась в рыданиях, но осталась сидеть на месте.

Сейчас же девушка тихо встала, бросила быстрый взгляд на женское одеяние и протянула руку к мужскому халату. Неторопливо облачилась, повязала волосы платком, выбралась в окно, подошла к большому дереву, залезла на него, потом прыгнула на стену и, невзирая на довольно большую высоту, мягко опустилась вниз. Очутившись на улице, она разочарованно и протяжно вздохнула.

Эсма ошиблась. Это был тупик. Ей не удастся бежать незаметно. Возможно, придется пройти мимо стражников. Девушка поправила платок. Ее чувства обострились, как у преследуемого зверя. Она расправила плечи, потом вновь согнулась, опустила голову и зашагала по улице.

Стражники тоже не знали, что это тупик. Они выскочили из дома, но не обратили внимания на юношу, который медленно шел им навстречу, а затем свернул в переулок. А у Эсмы было такое чувство, будто она, целая и невредимая, прошла сквозь пламя и оставила его за своей спиной.

Девушка спешила по улицам Багдада, прочь от центра города, к реке, к Таиру. Улочки, похожие на кротовьи ходы, становились все беднее, грязнее и уже. Крыши обмазанных глиной домов почти касались друг друга.

Тем не менее Эсме чудилось, будто ее судьба вышла из берегов и устремилась в новые каналы и русла, способные принести туда, где нет ни унижений, ни опасности, ни печали. Не важно, что то место, куда она шла, было приютом человеческих несчастий и пороков. Сейчас она думала о другом.

Когда она оказалась в хижине Таира, он спал. Эсма стояла на пороге и думала о том, какие он видит сны. Те, от которых действительность человека после пробуждения напоминает вязкую грязь, или те, благодаря которым взмываешь ввысь и видишь мир пестрым и ярким, как хвост павлина.

В этот миг девушка впервые почувствовала и поняла, что Бог создал всех людей одинаковыми и только человеческие существа решили разделить их на богатых и бедных, на высокородных и недостойных. Она уже не знала, к каким из них принадлежит.

Эсме пришлось разбудить юношу.

— Таир? — тихо и робко произнесла она.

Ему снилась девушка с мечтательной и светлой душой. В этом сне юноша мог позволить себе утонуть в сиянии ее глаз, сказать ей то, что едва ли осмелился бы сказать в действительности. Его мать не раз говорила, что бедным людям не дано испытать в своей жизни ни счастья, ни даже краткого мига блаженства. Быть может, потому Аллах и создал сновидения, которые доступны всем?

Открыв глаза и увидев девушку, Таир резко сел на постели.

— Эсма! Ты — здесь?!

Он не мог понять, что сильнее: досада на то, что его сон прервался, или радость, вызванная неожиданным появлением девушки.

Эсма присела на корточки.

— За мной явились воины халифа. Каким-то образом они узнали, где я скрываюсь.

— Не может быть!

— К счастью, я смогла ускользнуть. Твои уроки не прошли даром. — Эсма попыталась улыбнуться.

— Отныне я не оставлю тебя одну, — уверенно произнес Таир.

— Я надеюсь на это, — просто ответила девушка.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Скажи, как ты ко мне относишься? Ведь я не такой, как ты, — заметно волнуясь, спросил юноша, все еще находившийся во власти недавнего сна.

— Так, как люди должны относиться друг к другу. Как того хочет Аллах. Все люди — братья и сестры, так меня учили в детстве. Ты сам назвался моим братом.

Ее голос звучал очень искренне. Она не понимала, о чем он думает.

— Юсуф мне точно не брат, — с мрачной усмешкой заявил Таир, чувствуя себя так, будто его обманули в чем-то важном и сокровенном.

Он заплатил за вход в этот мир три дирхема. Почему никто не предупредил, что будет нечем заплатить за выход?!

Таир видел, что эта девушка готова носить одежду простолюдинки и есть скудную пищу, что, несмотря на свое воспитание, она не упадет в обморок от вида убожества и грязи. Однако юноша понимал, что Эсма нуждается в чем-то таком, чего он в силу своего происхождения и воспитания не может ей дать. Таир чувствовал, что не способен подняться на те духовные высоты, каких достигла она.

Когда Таир вышел из хижины, он вновь увидел Мариам. Юноша вздрогнул. Он был готов ее возненавидеть, и сам не понимал почему. Ведь эта девушка добровольно и охотно дарила ему те немногие удовольствия, какие он мог получить в этой жизни.

— Что тебе нужно? — холодно и строго произнес он.

— Опять эта женщина! — бессильно прошептала Мариам. — Она что, неуязвима и бессмертна?!

Таир насторожился.

— Что это значит? Это ты навела воинов халифа на дом, в котором жила Эсма?!

Глаза Мариам наполнились слезами.

— Будь я проклята! — вскричала она. — Почему все, что я говорю или делаю, исчезает, словно вода в песке?!

Таир молча оттолкнул девушку, мешавшую ему пройти, и пошел вперед, думая о том, что узкие улочки трущоб и проходы между прилавками на рынке с детства приучили его скользить, как змея, незаметно минуя препятствия и углы. Внезапно ему захотелось прошествовать по широкой улице, не оглядываясь и не спеша, с расправленными плечами, свободным взором и гордо поднятой головой. И он с горечью подумал, что это невозможно.

Невыносимые страдания нередко являются причиной того, что человек, не отдавая себе отчета, начинает втаптывать в грязь свою собственную судьбу. Полная отчаяния, Мариам направилась к Юсуфу.

Как истинный халиф трущоб, Юсуф был равнодушен к чистоте и роскоши. В его жилье царили такая «роскошь» и такая «чистота», какие способен вообразить обитатель этого мира. Медные сосуды, ковры, кое-какое оружие — нечто подобное можно было увидеть в шатре любого бедуинского шейха, человека, правящего народом, для которого главное в жизни не золото, а вода.

Для Юсуфа тоже была нужна «вода», та вода, что пьянит сильнее любого вина, но которой никогда не напьешься. Ненасытная утроба властелина трущоб жаждала власти, власти над телами, сердцами и душами людей. Ему нравилось поклонение, он упивался страхом подвластных ему людей.

Большая часть денег, которые приносили Юсуфу обитатели его владений, исчезала в карманах служителей порядка, которые позволяли этому человеку чувствовать себя тем, кем он желал себя чувствовать.

Разумеется, он хорошо питался и ублажал себя дорогими курительными смесями. А еще похвалялся тем, что в его «гареме» больше женщин, чем у самого повелителя правоверных. Он брал к себе на ночь одну, двух или трех, а остальных отправлял в порт — зарабатывать деньги. Несчастные не могли ответить, что лучше: отдаваться незнакомцам или предоставлять свое тело и душу желаниям жестокого и ненасытного Юсуфа.