— Подожди, — настороженно протянул друг. — Ты же с ней виделся. Вчера.

Открыл глаза и многозначительно покосился на Эквуда. Виделся, да…

— Так и что же? Встреча прошла неудачно? Вам помешали? — начал засыпать меня неудобными вопросами Эквуд.

— Удачно, — пробурчал себе под нос, вновь отводя взгляд. В этот раз я все же взял в руки бокал и отпил из него. — Но мы не говорили.

— Вы что… опять? — теперь уже друг обреченно откинулся в кресле, тяжело вздохнул и, закатив глаза, нервно потеребил волосы. — Эйдан, ты в своем уме?! — тут же вскинувшись, зло произнес он. — Ты что вытворяешь?! Понимаешь, что от вашей связи… — он запнулся, подбирая слова, — могут быть последствия?

Я прекрасно это понимал. И даже больше — хотел, чтобы они были. Безрассудно, глупо и опрометчиво желал, но признаваться в этом не стал, лишь кивнул.

— Так, подводим итоги, — сдвинув брови, строго бросил приятель. — У тебя непонятная тяга к баронессе Гринвуд, вчера ты говорил, что почувствовал что-то странное к ее кузену Эндрю, так?

Я вновь согласно кивнул.

— И твоя стихия меня очень волнует, — добавил он. — Поэтому… Во-первых, я на время установлю слежку за их домом. Там творится что-то непонятное, и мне это не нравится.

Он поднялся с кресла, намереваясь уходить. Замер надо мной, глядя строго и оценивающе. Вид у меня видимо был жалкий, потому что в следующую секунду, окинув взглядом мой помятый костюм, взъерошенные волосы, недопитый бокал и огорченное лицо, добавил:

— А во-вторых, мы покажем тебя лекарям. Пусть разбираются, что не так с твоей стихией.

Я уж было намеревался запротестовать, вскинулся, набрал побольше воздуха в грудь, чтобы объяснить, что чувствую себя прекрасно, как никогда, но меня перебили.

— И это не обсуждается. Сейчас я не прошу — требую у тебя пройти полное обследование не как друг, а как сотрудник тайной канцелярии Его Величества.

— Вот же… сбежал! — возмущенно пробурчала я, натягивая на себя платье и быстро закручивая на голове пучок. Тот плохо получался, волосы торчали, не желая приглаживаться. — Даже не попрощался! Негодяй! — продолжала сетовать я на Траера, который мало того, что безрассудно остался до утра, так еще и едва не попался, а в итоге, даже не простившись, улизнул через окно, как нашкодивший мальчишка!

Ворча, схватила со стола пару шпилек, воткнула их во взъерошенные волосы и оценивающе посмотрела в зеркало. Бывало и лучше, но для домашних и так сойдет! Торопливо выскочила из спальни, на ходу разглаживая и поправляя одежду. Что же там такое важное хочет сообщить отец? Со вчерашнего вечера все ломятся ко мне в комнату… мешая, когда это совершенно некстати! Адреналин и страх понемногу проходили после случившегося, но с их отступлением, я стала ощущать напряжение в мышцах.

Спускаясь по лестнице, едва не споткнулась на середине, еле волоча длинный подол, и ноги дрожали так, словно на вчерашнем турнире я отстояла не один бой, а все вместе взятые, что только были. На мгновение остановилась у двери столовой, переводя дыхание, как после пробежки и, распахнув их, вошла в помещение, где уже собрались все.

— Милая, ну наконец-то! — воодушевленно воскликнул отец. Он приветственно приподнялся, указывая на мой стул за большим семейным столом. — Мы ждали только тебя, присаживайся скорее!

На меня в этот миг смотрели все члены семьи. Окинула присутствующих недоуменным взглядом: Райан выглядел хмуро, как и тогда, когда заявился ко мне в спальню. Эндрю был взволнован, нетерпеливо ерзал, слегка улыбался сам себе, но бросая на меня взгляд, почему-то робел и выглядел весьма виновато. И только отец был доволен полностью и бесповоротно!

Неуверенно маленькими шажками подошла к своему месту, расправив юбку, осторожно села и… едва сдержала стон! Великие стихии! Как же болели мышцы ног! С силой прикусила нижнюю губу, стараясь взять себя в руки. «Да что же это такое?!» — мелькнуло в моей голове. Ответ на немой вопрос тут же завертелся отрывками в памяти: калейдоскопом немыслимых мне прежде поз, напряженных от страсти и желания тел, необузданного распаленного Эйдана на мне, подо мной… везде. От этих свежих воспоминаний к щекам вновь прилила кровь и в миг стало душно.

— Или, дорогая, — тут же донесся до меня встревоженный голос отца. — Ты не здорова? Может вызвать лекаря?

— Нет-нет, — тут же опомнившись, стыдливо потупив взгляд, пробормотала я. — Со мной все хорошо.

— Ты уверена? — хмуро сдвинув брови, участливо поинтересовался отец. — Мне вот совершенно не нравится твой румянец... и глаза какие-то… больные.

— Со мной правда все прекрасно, — продолжила переубеждать я папеньку. Понимая, что лишнее внимание к моему самочувствию сейчас совершенно некстати. А смотреть в глаза членам семьи после того, что вытворяла у себя в спальне было немного неловко, даже стыдно. И тем не менее, глядя на требовательный взгляд отца и братьев, нужно было оправдать свой неожиданный прилив горячки. — Я просто тревожно спала этой ночью, — пробормотала я, торопливо. — Так волновалась за наших мальчиков, за предстоящий турнир, — продолжала, пытаясь быть как можно более убедительной. — Очень много думала, места себе не находила и совершенно не могла сомкнуть глаз.

Ну а что? Почти правда! И места не находила, и глаз не смыкала… так переживала, так была взволнована! Для пущей убедительности уверительно покивала и похлопала ресницами, мысленно умоляя, чтобы папочка поверил. И он-таки облегченно вздохнул, тепло улыбнулся, даже протянул ко мне ладонь.

— Ах, Или, малышка! Ты у меня такая ранимая, чуткая девочка! — поддерживающе сжав мои пальцы, восхищенно и очень тепло произнес отец. — И станешь просто образцовой женой для своего мужа!

От громогласных слов родителя рядом, не сдержавшись, прыснул и тут же задорно хохотнул Райан, а я едва воздухом не подавилась от столь лестного замечания отца. Но мне все же удалось сдержать лицо, и даже вымученно натянула милую улыбку, смотря прямо в глаза ничего не ведающему родителю.

— Вот ты совершенно зря смеешься, — тут же повернувшись к брату, заступаясь за меня, произнес недовольно отец.

Райан успел лишь удивленно вскинуть брови.

— Очень важно, когда твоя женщина так беспокоится о твоем здоровье и благополучии! — продолжил отец. — Это признак любви и уважения! Ты, несомненно, поймешь все это, когда женишься…

Он что-то продолжал говорить брату, а я, наконец опустив глаза, облегченно вздохнула. Уф, убедила! Но, как выяснилось, совершенно зря расслабилась. И минуты не прошло, как отец прекратил нравоучения брата и вновь обратился ко мне.

— Ладно, мы немного отвлеклись, — воодушевленно воскликнул он. — А теперь вернемся к важному и очень торжественному событию.

Я недоуменно вскинула голову, ожидая, что же такое собирается сообщить папочка.

— Или, драгоценность моя, — любяще проворковал он, но мне его тон почему-то очень не понравился и я напряглась. — Прежде чем приступить к завтраку, решил сообщить тебе об очень важном событии, в котором ты примешь участие.