Первого августа 2002 года, в день национального праздника Швейцарии, Федерер проиграл со счетом 7–6, 7–5 в первом раунде «Мастерс» в Торонто мускулистому аргентинцу Гильермо Каньясу, который в итоге выиграл турнир. Однако горечь разочарования от поражения не шла ни в какое сравнение с новостями, которые встретили его по возвращении в раздевалку: во время медового месяца в Южной Африке в автокатастрофе погиб Питер Картер.

Питер Картер встретил свою жену, Сильвию фон Аркс, в Базеле. Она была администратором крытого теннисного комплекса «Парадиз», который принадлежал базельскому импресарио в сфере спорта и развлечений Роже Бреннвальду. Вскоре после того, как они познакомились, у нее обнаружили опухоль головного мозга. Долгое время прогноз был неутешительным, но в 2001 году ее состояние начало улучшаться. В тот год они поженились, но решили отложить медовый месяц до тех пор, пока она полностью не придет в форму, чтобы они смогли провести неповторимый отпуск. В конце 2001 года Сильвия, наконец, полностью выздоровела, и летом пара отправилась в путешествие по Южной Африке. Когда они ехали по Национальному парку «Крюгер» на двух полноприводных автомобилях, водитель машины, в которой сидел Картер, резко свернул, чтобы избежать столкновения с приближающимся микроавтобусом, и затем вынужден был стремительно вернуться на дорогу, чтобы не врезаться в мост неподалеку от местечка Гравелотт. Автомобиль с мягкой крышей перевернулся и встал на крышу, которая, сложившись, погубила Картера и водителя.

Когда Федерер покинул корт в Торонто, его тренер Питер Лундгрен – человек, которого он предпочел Картеру, когда должен был выбирать между ними в начале 2000 года, – позвонил ему, чтобы сообщить эту новость. Какое-то время Федерер не мог в это поверить. «Я в сильном шоке, мне очень грустно, – сказал он в своем первом публичном заявлении. – Он был моим очень близким другом. Впервые мой близкий друг умирает. Он не был моим первым тренером, но был моим настоящим тренером. Он знал меня и мой стиль, он всегда думал о том, что было для меня хорошо».

Они с Лундгреном решили, что Федерер должен был играть на следующей неделе в турнире серии «Мастерс» в Цинциннати, а затем вернуться на похороны в Швейцарию. Стоит ли говорить, что он был в неподходящем состоянии для игры в Цинциннати и в первом же раунде проиграл Ивану Любичичу. «Когда происходит что-то вроде этого, – сказал он после матча, – понимаешь, что теннис не такая уж важная вещь». В отличие от Торонто за неделю до этого, где он играл в парном разряде на следующий день после смерти Картера, от парной игры в Цинциннати он отказался и уехал домой.

В своей книге «Das Tennisgenie» («Теннисный гений») Рене Штауффер очень трогательно описывает похороны Картера в церкви Святого Леонгарда в Базеле. На них пришло около двухсот человек, среди которых был тренер Андре Агасси Даррен Кэхилл, который был товарищем Картера по команде Питера Смита в Аделаиде. Священник, проводивший похороны, венчал Картера и Сильвию всего годом ранее. Сильвия произнесла короткую и трогательную речь, как и трое остальных. Так же как и Роджер, Линетт и Робби Федереры были безутешны. Как отмечает Штауффер, они потеряли человека, который был чрезвычайно важен для них, особенно в те годы, когда подросток Роджер постепенно утверждал свою самостоятельность. После похорон, неделю спустя, Федерер сказал: «По сравнению с этим моментом проигрыш в теннисе – ничто. Обычно я стараюсь избегать грустных мероприятий, и это были первые похороны, на которых я присутствовал. Не скажу, что это пошло мне на пользу, но мыслями я был очень близок к Питеру и чувствовал, что попрощался с ним как следует, в достойной обстановке. Теперь я чувствую себя немного лучше, в том числе и в плане тенниса. Мотивация, которую я потерял после этого события, вернулась».

Кэхилл уверен, что смерть Картера оставила глубокий след в душе Федерера. «Я знаю, что с тех пор он никогда уже не был прежним, – говорит австралиец. – Он такой человек, особенно на корте. Из ребенка, который мог легко потерять самообладание, поскольку был зациклен на теннисе, он стал человеком думающим: «Знаете, что самое важное в жизни? Быть хорошим человеком, хорошо относиться к людям, уважать их и правильно поступать», потому что именно так прожил свою жизнь Картс. Именно так он отреагировал, когда Роджер выбрал Лундгрена. Возможно, если бы Питер не умер, когда закончилось сотрудничество Лундгрена и Федерера, возможно, Картс бы снова взял на себя эту роль. Возможно, Роджер бы больше играл в Кубке Дэвиса – много таких «если бы». Очевидно то, что Роджер многому научился у Питера – как и все мы. Он всех нас научил тому, что в жизни есть нечто более важное, чем спорт, в который все мы вовлечены. Это обусловило то, как Роджер с тех пор живет. Он стал лучше и снаружи, и внутри».

После похорон он выполнил свое обещание появиться на турнире Лонг-Айленда, маленьком турнире за пределами Нью-Йорка, который всегда служил преддверием Открытого чемпионата США, но он снова проиграл в первом раунде, на этот раз Николасу Массу. По крайней мере, он хоть что-то получил на Открытом чемпионате США, выиграв три раунда. Однако, поскольку он все еще не был полностью сосредоточен на игре, Максим Мирный победил его во всех сетах подряд в четвертом раунде.

Несколько лет спустя Федерер сказал о Картере: «Он – очень важный человек в моей теннисной карьере, если не самый важный. Я был с ним с десяти до четырнадцати лет, а потом с шестнадцати до двадцати, так что очень хорошо его знал. Он многое мне дал с точки зрения личности, техники и игры на корте. Это была тяжелая потеря. В те недели после его смерти все летело очень быстро и мимо. Я решил принять участие в Открытом чемпионате США, потому что, как мне казалось, Питер предпочел бы, чтобы я это сделал, а не сидел бы на месте. Не знаю, пошло ли это мне на пользу или повредило… это также был очень важный момент в моей карьере. Он оставил на мне свой отпечаток, повлиял на то, как я сейчас смотрю на жизнь. Это был тяжелый момент, и я все еще очень часто о нем размышляю».

В последующие месяцы Федереру постоянно приходилось сдерживать слезы. Но это горе сделало его сильнее. В интервью мельбурнской газете The Age в январе 2004 года он сказал, что период, когда он пытался взять себя в руки после потрясения, вызванного смертью Картера, был одним из важнейших в его взрослении. «Думаю, это сделало меня сильнее в психологическом плане, и я начал размышлять, – сказал он. – Внезапно у меня появилось время на то, чтобы спросить себя: «Что мне нужно сделать для того, чтобы перейти на новый уровень?»

Существовало опасение, что следующий после Открытого чемпионата США турнир, в котором Федерер принял участие, мог вернуть его «горестный» стиль. Произошло прямо противоположное – он провел три из своих лучших матчей года.

Проиграв России в первом раунде Кубка Дэвиса ранее в том году, швейцарцы вынуждены были отправиться в Марокко на турнир, который необходимо было выиграть, чтобы сохранить членство в элитной группе шестнадцати стран на Кубке Дэвиса. До самой смерти Картера «Швейцарский Теннис» был уверен, что Картер получит гражданство перед поездкой в Касабланку, возьмет на себя роль капитана швейцарской команды и будет руководить игроками на смене сторон, с полным правом сидя на скамейке. С Питером Лундгреном, временно возглавляющим команду, и Марком Россе, назначенным капитаном, матч стал чем-то вроде дани уважения Картеру. Швейцарская команда сплотилась, как никогда ранее, и все нерешенные вопросы отошли на задний план перед тяжелыми грунтовыми кортами и жарким солнцем Северной Африки. На официальной церемонии у всех швейцарских теннисистов имена были написаны на спинах, а на спинах Федерера и Россе помимо собственных имен стояло имя Картера. Когда перед субботней игрой звучал гимн Швейцарии, глаза Федерера были полны слез. Это был особый момент.