– Понимаю, – кивнул тот с неожиданной рассудительностью. – Но за тобой ведь приходил призрак. Их тоже не существует, но он приходил.

Юля прикусила губу. Да, тут не поспоришь.

– Знаешь, некоторые чудовища действительно существуют, – осторожно начала она, припомнив слова Нурейтдинова, – но, чтобы они за тобой пришли, надо либо их позвать, либо сделать что-то, чего делать нельзя. Но мы ведь никого не звали, правда?

Она пытливо посмотрела на Семку, и тот уверенно помотал головой: не звали!

– И мы ничего не нарушали, так ведь? Ну, не стучались в черную дверь на заброшенной фабрике и все такое. Правильно?

На этот раз брат кивнул, внимательно глядя ей в глаза.

– Значит, – улыбнулась Юля, – к нам никто не придет. Не о чем волноваться.

Семка не выглядел убежденным. Или его просто не отпускало чувство тревоги, даже несмотря на разумность Юлиных аргументов. Оставалось только прибегнуть к тому, что помогало ей самой: отвлечься на рутину.

– Пойдем лучше ужинать, а? Ты проголодался? Я пожарила курицу.

Семка заметно скривился, и Юля нарочито обиженно воскликнула:

– Очень мило! Я же старалась… С каких пор ты не любишь курицу?

– Я хочу яблочный пирог, – заявил Семка. – И, может, Влад придет поиграть со мной?

Это уже попахивало манипуляцией. Юля с подозрением прищурилась, давая понять, что она его раскусила. Семка расплылся в ангельской улыбке.

– Ладно, вымогатель. Будет тебе пирог, если поможешь мне. Но Влада гарантировать не могу: вдруг он занят?

Семку эта сделка устроила. Помогать с выпечкой он любил, особенно отмерять на весах ингредиенты – это он делал с утомительной точностью – и вылизывать со стенок миски остатки сырого теста. Последним ни Юля, ни мама не позволяли злоупотреблять, грозя ему проблемами с животом.

Залив мелко порезанные яблоки тестом, Юля поставила форму в духовку и велела брату следить за пирогом, пока она сходит к Владу.

– Только в печку не лезь, а то зажаришься и будет у нас с Владом пирог с Семкой!

Брат рассмеялся и уселся рядом с духовкой, глядя на происходящее внутри сквозь стекло дверцы. Юля подозревала, что надолго его внимания не хватит и он убежит в комнату досматривать кино.

Дверь в квартиру Влада она открыла своими ключами. Он сам попросил так делать, сославшись на то, что это удобнее.

Внутри было темно, как и всегда, когда Влад оставался вечером наедине с собой: ему свет не требовался. Юля же сразу щелкнула выключателем в прихожей, зажигая лампочку под потолком, и позвала, обозначая свое присутствие:

– Влад! Ты дома?

Вопрос был дурацким и бессмысленным: еще с порога она услышала приглушенную музыку. Что-то относительно популярное из классики, Юля не очень в ней разбиралась. И на самом деле совершенно не понимала, как можно слушать фоном заунывное пиликанье скрипок и игру пианино. По ее мнению, ничего, кроме острого приступа тоски, такая музыка дать не могла. Однако Владу она в этом не признавалась, боясь показаться недалекой и необразованной. И когда он во время совместного завтрака или обеда слушал малопонятные ей новости из мира бизнеса, тоже помалкивала: в слова диктора не вникала, но его бубнеж ей не мешал.

Музыка доносилась из гостиной, но дверь в нее почему-то оказалась закрыта, что заставило Юлю насторожиться. Влад никогда не закрывал двери, даже когда в квартире находился кто-то, кроме него, подобные препятствия ему больше мешали, чем могли принести пользы.

Тревога Юли только усилилась, когда она поняла, что двери сделаны под темное дерево, сейчас почему-то казавшееся почти черным. Раньше она не обращала на это внимание.

«Ты теперь всех темных дверей будешь бояться?» – разозлилась она на себя, прикрыв глаза и помотав головой, чтобы прогнать наваждение.

Это все легенды, насыщенный мрачными событиями день и разыгравшееся на его фоне воображение! Мало ли почему дверь закрылась?

– Влад! – снова позвала Юля, открывая глаза и делая шаг к двери.

Он вновь не отозвался, поэтому ее рука непроизвольно подрагивала, поворачивая ручку.

В гостиной, конечно, тоже было темно. Лишь мерцали огоньки на старомодном музыкальном центре, да свет уличных фонарей без труда проникал в комнату сквозь полупрозрачные занавески.

Влад сидел за письменным столом спиной к входу. Сначала Юле показалось, что он неподвижен, словно статуя, но потом она заметила, как его рука быстро и уверенно скользит из стороны в сторону, а зажатый в пальцах карандаш оставляет на листе бумаги четкие штрихи.

– Влад… – в третий раз позвала Юля, на этот раз чуть тише, чтобы не напугать его, но он все равно не отреагировал.

Она включила свет и осторожно приблизилась к столу, заглядывая через плечо Влада в создаваемый им рисунок. Хозяин квартиры не заметил ничего из этого, словно находился где-то далеко, а за столом сидело и рисовало только его тело.

На листе бумаги отчетливо виднелся уже знакомый коридор, заканчивающийся черной дверью, но на этот раз та оказалась чуть приоткрыта, позволяя заглянуть в темную, выгоревшую изнутри комнату.

Юля всмотрелась в сплетение штрихов, словно пыталась увидеть в них нечто большее, чем просто темноту. На мгновение ей даже показалось, что она видит складки черного балахона, но стоило моргнуть, как видение развеялось.

Рука Влада остановилась, отложила карандаш, а он сам глубоко вздохнул и потер ладонью лицо, коротко и едва слышно застонав, как будто у него вдруг резко заболела голова.

Потом он вдруг тревожно вскинул голову и напрягся, слегка повернувшись к стоящей рядом Юле.

– Кто здесь? – спросил тихо и немного хрипло.

– Это я, – осторожно отозвалась Юля, но он все равно испуганно вздрогнул.

И тут же смутился своей реакции, недовольно поморщился и откатился на офисном кресле назад, чтобы встать из-за стола.

– Зачем так подкрадываться? – раздраженно спросил он, поднимаясь на ноги и пересекая комнату, чтобы выключить музыку. – Я же говорил, что меня бесит эта игра.

Одно время Юля грешила тем, что замирала и старалась не издавать звуков, если Влад вдруг возвращался домой во время ее уборки. Она считала, как быстро он заметит ее присутствие. Ему это не очень нравилось, и Юля со временем перестала так делать.

Впрочем, Влад никогда не говорил, что его это бесит. До сего момента.

– Я не подкрадывалась, – торопливо возразила Юля. – Я звала тебя несколько раз, но ты не реагировал.

– Серьезно? – его тон смягчился, а заунывная музыка наконец смолкла. – Не слышал.

– Я так и поняла, – улыбнулась Юля, присаживаясь на краешек стола и беря в руки лист бумаги, покрытый карандашными штрихами. – Ты рисовал.

– И что получилось? – тут же заинтересовался Влад, возвращаясь к столу.