Сидевшая при входе в редакционный конференц-зал девушка предлагала всем входящим зарегистрироваться. Однако Светлана с озабоченным видом быстро прошла мимо. Посмотреть со стороны – полное впечатление, что эта девушка в джинсах и свитере один из организаторов пресс-конференции.

В небольшом зале собралось порядка тридцати человек. Чувствовалось, все эти люди знакомы друг с другом, по крайней мере шапочно. Степень близости можно было узнать по тому, как они здоровались. Здесь присутствовал весь спектр обычного ритуала, начиная от сдержанных кивков до страстных объятий с поцелуями или похлопыванием друг друга по спине. Собравшиеся в зале образовали несколько маленьких групп, в каждой из которых велись оживленные беседы.

«У нас ничего не делается вовремя, – с досадой подумала Светлана. – Вот и эта пресс-конференция началась с пятнадцатиминутным опозданием». Наконец-то за столом президиума появился приветливо улыбающийся Рыкалов – мужчина среднего возраста, совершенно лысый, что отнюдь не старило его, безупречно выбритый, в синей форменной одежде. Вышедший вместе с ним главный редактор «Вечерней правды» по части растительности на голове был его полной противоположностью: пышные усы, окладистая борода и грива длинных волос, которые он поминутно откидывал со лба рукой.

Когда ведущий предоставил ему слово, Вадим Алексеевич извинился перед журналистами за опоздание, сославшись на несусветную автомобильную пробку в центре.

– В долгу, в неоплатном долгу еще наши дорожники перед народом, – улыбнулся он. – Нужно будет проверить, правильно ли они расходуют финансовые средства.

В зале раздались жиденькие смешки.

Насладившись успехом своей репризы, прокурор поблагодарил представителей СМИ – так и сказал сокращенно, – после чего приступил к делу.

– Как многим из вас известно, несколько дней назад крупный московский врач, заведующий отделением Центральной клинической больницы Дмитрий Петрович Викентьев публично выступил против придания заболеванию нашего земляка Евгения Владимировича Самощенко политического оттенка.

По его мнению, болезнь вызвана ординарным по происхождению пищевым отравлением, то есть принятием разных видов кулинарных изделий, способных в определенном, неудачном для человека сочетании вызвать расстройство желудка и мощную аллергическую реакцию всего организма. Последствия для медика, позволившего высказать собственное мнение, оказались плачевными – Викентьев освобожден от занимаемой должности, уволен с работы. В связи с этим я вынужден заявить, что прокуратура Красносибирского края солидаризируется с Дмитрием Петровичем. Краевая прокуратура расследовала обстоятельства дела об отравлении директора авиапредприятия «Серебряные крылья» Самощенко и установила, что умышленного отравления не было. Это установлено тщательными исследованиями медиков и следователей. На основании их выводов я принял решение это дело прекратить.

Слова его не произвели эффекта разорвавшейся бомбы, на что, видимо, рассчитывал Рыкалов, отчего он слегка смутился. Паузу прервал ведущий:

– Пожалуйста, задавайте Вадиму Алексеевичу вопросы. Он едва успел договорить фразу до конца, как сидевший в первом ряду парень с волосами, заплетенными в косичку, вскинул руку. После благосклонного кивка ведущего он поднялся со своего места и спросил прокурора:

– Скажите, пожалуйста, почему господин Самощенко лечился в Москве?

– Вопрос не совсем по адресу. Насколько мне известно, наши врачи не смогли установить точный диагноз и предпочли отправить Евгения Владимировича в столицу.

– А кто был лечащим врачом Самощенко в Красногорске?

– Плиткин Артур Михайлович.

«Косичка», как мысленно прозвала его Перова, сел, а с места поднялся его сосед, одетый поверх ковбойки в жилетку с астрономическим количеством накладных карманчиков. Такие обычно носят фотографы.

– Центральную клиническую больницу в народе называют «Кремлевкой», – сказал он. – Это закрытое лечебное учреждение, обслуживающее высшее руководство страны. Для других пациентов лечение там платное. Хотелось бы знать, кто оплачивал господину Самощенко дорогу до Москвы и обратно, а также во сколько ему обошлось пребывание в ЦКБ.

– А я еще жалуюсь, что мне негде найти толковых людей, – усмехнулся прокурор. – Если вы пойдете к нам на работу – вам цены не будет. Так умело вы копаете. – Тут он посерьезнел. – Честно говоря, тонкостей по поводу оплаты медицинских услуг я не знаю. Обычно за директоров крупных предприятий сами заводы и платят. Или пациенты лечатся за свой счет.

В это время у Светланы в сумке затирликал мобильник. Она быстро вышла из зала, а когда, поговорив, вернулась, к прокурору обращалась молодая девушка, представившаяся корреспондентом местного радио. Она спросила:

– Не кажется ли вам, что поведение Самощенко напоминает провокацию? Демонстративная поездка в Москву. Неужели наши врачи расписались в своем бессилии?

Понимающе переглянувшись с волосатым ведущим, прокурор произнес с игривыми нотками в голосе:

– С этической точки зрения мы это дело не рассматривали. Этика – не наша епархия. – В зале послышался смех. Рыкалов понял, что сморозил глупость, и поспешно добавил: – Я хотел сказать, что в первую очередь мы охраняем букву закона. Как ни крути, Евгений Владимирович все-таки пострадавший и в больницу попал не от хорошей жизни. Если кто и пытался спровоцировать скандал, то это его ближайшее окружение, в основном партийное.

Эти слова были встречены недовольным гулом малочисленной части аудитории. В задних рядах вскинулось несколько рук, однако ведущий, не обратив на них внимания, милостиво кивнул сидевшей прямо перед ним девушке с диктофоном в руках. Та спросила:

– Московским врачам не удалось установить точный диагноз заболевания. В чем причина их осечки?

– Боюсь, что они невнимательно читали книги, посвященные данной тематике. Они постоянно ссылаются на результаты анализов крови. Между тем наличие чаще всего упоминаемого диоксина таким образом выявить невозможно. Для этого следует провести анализ жировой ткани, сделать биопсию. К тому же диоксин в больших количествах вызывает быструю смерть. Чтобы этот яд подействовал на Самощенко таким образом, как мы благодаря телевидению могли увидеть, он должен был дозированно применяться минимум в течение двух-двух с половиной месяцев. Возможность делать подобное имелась только у людей из окружения самого Евгения Владимировича, – подытожил прокурор.

Перова была готова провалиться сквозь землю от стыда. «Боже мой, – думала она, – и эту ахинею несет прокурор – человек, обязанный стоять на страже законности. Почему же он позволяет кому-то делать из себя марионетку?!»

Преодолев дирижерские замашки ведущего, кто-то из задних рядов громогласно спросил:

– А почему совсем не упоминается фамилия умершего при схожих обстоятельствах Ширинбекова?

– Представьтесь, пожалуйста, – придирчиво потребовал ведущий.

– Леонид Хаустов, заведующий отделом информации газеты «Красносибирские ведомости». Так вот, я хотел бы спросить уважаемого прокурора: причина смерти Ширинбекова установлена?