Ближе к вечеру в замке Бхайрак началось оживление. Стало известно, что прибыли люди от графа Хантли, доставившие оговоренную ранее часть платы за присоединение Маккеев к войскам короля. Теперь никто не сомневался, что они выступят со дня на день. И Мойра опять отослала Хемиша на поиски Дэвида. «Почему он не возвращается? – волновалась молодая женщина. – Уж кому-кому, а этому лазутчику надо быть в курсе того, что происходит».

Хемиш прибежал запыхавшийся:

– Я узнал, что Дэвид взял на конюшне лошадь и куда-то поехал вдоль побережья, – сообщил он.

Мойра сначала обрадовалась, узнав, что ее Дэвид настолько поправился после ранения, что уже в состоянии совершать верховые прогулки. Потом ей стало тревожно: куда он поехал? Почему так упорно избегает встречи с ней? Или… Она опасалась, что ее возлюбленному просто опасно встречаться с гостем Маккеев – важным, облаченным в блестящий панцирь лордом, братом графа Хантли Уильямом Гордоном.

Однако ей некогда было особо размышлять, ее вновь и вновь вызывала леди Фиона.

– Вы видите, какие у нас важные гости, Мойра! Нам надо постараться все приготовить, чтобы милорд Гордон остался доволен приемом в Бхайраке. Поэтому вы сейчас пойдете на кухню и отдадите распоряжения, чтобы забили еще пару свиней и быстро начинали… Как, вы говорили, готовится то блюдо с диким чесноком, которое всем нам так пришлось по вкусу в прошлый раз?

Леди Фиона уже давно поняла, что Мойра знает, как вести большое хозяйство, и теперь во всем стремилась положиться на нее. А когда молодая женщина попыталась уклониться от поручения, сославшись, что из-за беременности не очень хорошо себя чувствует, леди Фиона ответила несколько резко:

– Беременность не болезнь, голубушка, чтобы так заботиться о себе. Если ваше дитя жизнеспособно, то с ним ничего не сделается, даже когда мать немного подустанет. А если это слабый и хилый росток и вы не удержите его в себе… то и жалеть не о чем! У вас еще будут другие дети!

Мойра растерялась, услышав эти слова. Надо сказать, что после того, как прошли изнуряющие ее поначалу тошнота и изжога, она не испытывала неудобств от своего положения – была быстра, чувствовала себя прекрасно, да и то, что ее талия чуть округлилась, заметила, когда на нее перешивали платья хозяйки. Да, она обратила внимание на эту небольшую округлость под ребрами, но о своем ребенке даже никогда не думала. Но вот сейчас, когда леди Фиона отозвалась о нем с таким пренебрежением… Мойра вдруг поняла, как важен для нее этот ребенок. И взгляд, каким она ответила на слова хозяйки замка, был столь гневным, даже свирепым, что та опешила.

– Ух, как же вас задели мои слова! – уперла она руки в бока. Но засмеялась через миг: – Первый ребенок… оно всегда так. У вас ведь это в первый раз? Хотя что мне до того? Ничего, вот полакомитесь зажаренными на решетке отбивными – и он будет всем доволен. А пока бегите на кухню, отдайте там распоряжения.

Не будь леди Фиона всегда так приветлива и добра к ней, Мойра нашла бы способ сбежать. Но сейчас чувствовала себя просто обязанной ей помочь, тем более что в Бхайрак прибыл столь именитый гость, а супруга Ая Роя была далеко не самой лучшей хозяйкой. И Мойра взялась за дело. Она следила за приготовлениями к пиршеству, подробно объясняла служанкам, какие куски натереть чесноком, когда они немного поджарятся, прежде чем снова обрызгать элем и уложить на огонь, уточняла, сколько козьего молока добавляли в муку для лепешек, выбирала круглые сыры кроуди[23] и сама посыпала их солью и перцем. Ну и, конечно, позаботилась о хаггисе – лорды, разумеется, предпочтут мясо, а вот за нижними столами будут есть хаггис, причем с превеликим удовольствием.

Самое забавное, что ей то и дело пытался помогать Райвак. Он беспрестанно заглядывал на кухню, спрашивал, прислать ли ей помощниц, следил, чтобы слуги умело раскладывали горки лепешек и колбас на больших деревянных блюдах. Они с Мойрой даже порой переговаривались, а то и смеялись. Мойра никогда еще не видела этого мрачного парня таким веселым. Ну а то, что он не сводил с нее глаз… По сути, она к этому уже привыкла.

Отдав очередное распоряжение, Мойра хотела потихоньку скрыться и разыскать Хемиша. Ведь только у своего дружка из Мак-Ихе она могла узнать, не появился ли Дэвид, но оказалось, что юноша не может отойти от латников Уильяма Гордона, рассматривает их доспехи, расспрашивает о больших лошадях, столь отличных от обычных горных пони. Хемиш интересовался у латников сэра Уильяма, могут ли эти рослые скакуны драться в бою копытами и зубами? Ему это было важно, он рассчитывал и себе раздобыть на юге такого коня. Вот уж отец обрадуется, если сын приедет в их уединенную долину на таком красавце! И Хемиш твердил об этом Мойре, явно не желая отправляться куда-то на поиски Хата. А тут еще прибежала портниха Хетти и позвала ее примерять новый зеленый наряд с алой шнуровкой, какой она как раз подготовила для мистрис Мойры, чтобы та могла появиться на пиру как настоящая леди.

В зале башни Бхайрак было шумно и жарко. Большой очаг, расположенный в центре, так дымил, что в дальнем конце помещения трудно было различить происходящее. И все же, усевшись за боковым столом для женщин, Мойра со своего места могла рассмотреть и лорда Уильяма Гордона, и Ая Маккея, и других мужчин, восседавших на высоком помосте для главных гостей. Ай Рой даже водрузил на голову венец с алыми каменьями, отчего рядом с одетым в модный камзол с прорезями лордом Гордоном смотрелся этаким королем-викингом. Вождь был весел, смеялся, хлопал себя по ляжкам, подскакивал и требовал еще эля для гостей. Но брат лорда Хантли не стремился быстро напиться, а если поднимал рог и пригубливал, то непременно провозглашая тост за победу шотландцев над коварными англичанами. Он говорил, что эти южане обладают несметными богатствами, какие осчастливят любого из горцев, если те проявят свою прославленную храбрость. Поминал Гордон и о великом короле Брюсе, за которого некогда вышли сражаться Маккеи. Эти слова вызвали едва ли не священный трепет среди горцев: они крестились, у многих на глаза навернулись слезы. А еще много говорилось о кровожадности англичан, о их невероятной жестокости, хотя все же Уильям Гордон должен был сознаться, что англичане такие же христиане, как и жители Хайленда, и это сразу вызвало возгласы разочарования. Но в основном было ясно, что не ненависть к далеким и неизвестным англичанам воодушевляла горцев, а деньги, какие привез Маккеям посланец графа Хантли.

– А еще всем вам будут выданы совершенно одинаковые пледы, – заявил Уильям Гордон. – Это для того, чтобы там, на юге, англичане поняли, что вы единый отряд. Вы – Маккеи! Сила, способная поразить орду свирепых англичан, будь на них хоть самые лучший доспехи от макушки до шпор!

«Не очень-то помогут пледы против таких доспехов», – отметила про себя Мойра, как никогда понимая, отчего Дэвид с грустью говорил, сколько этих славных клансменов падут, если придется схлестнуться с конницей из Англии. Но, ради самого неба, где ее Дэвид?

Ей все никак не удавалось покинуть пир, а тут еще заиграла музыка и перед Мойрой предстал Иан Райвак.