– Потому я и вернулся, чтобы объяснить тебе это. Чтобы ты все поняла, а не считала меня беглецом, бросившим тебя на произвол судьбы.

Теперь его голос звучал твердо, даже резко.

Мойра сидела, опустив голову. Ее волосы покрывала темная шелковистая сетка, но непокорные светлые завитки выбились сквозь нити плетения, и от этого она казалась какой-то растрепанной, трогательной и потерянной. Дэвид надеялся на ее здравомыслие, на присущую ей силу, которая всегда так восхищала его. Он только опасался, что она опять начнет плакать. Но когда Дэвид осторожно взял ее за подбородок, повернул к себе ее лицо и заглянул в глаза, ему стало невыносимо больно от того, что он увидел. Уж лучше бы она плакала.

Ему понадобились силы, чтобы продолжить:

– Разве у нас есть выход, Мойра? Ты должна понять, что наше положение было опасным изначально. Рано или поздно нам пришлось бы поплатиться за наше краткое счастье.

– Я понимаю.

Она сказала это так спокойно, что он опять восхитился ее самообладанием. А потом она продолжила:

– Но я тебе верила, Дэйв. Даже зная, какой ты и кто ты, я тебе верила. Ибо чувствовала, что ты меня любишь.

Он прижал стиснутые руки к груди. Казалось, его сердце перестало биться и теперь исходило кровью.

– Но я люблю тебя, Мойра. Люблю так сильно, что, покидая тебя… я словно оставляю здесь часть себя.

Она усмехнулась:

– Ты и оставил. В моем теле. И ты так много говорил, что хочешь иметь сына… чтобы потом просто взять и уехать. Надо же, а я ведь пообещала отцу Годвину, что ты обвенчаешься со мной. Вот насколько я тебе верила. А ты… Ты просто продал меня Райваку, когда счел это выгодным. О небо! До чего горек мой удел – быть проданной теми, кто мне дорог!..

Голос Дэвида был тих, когда он вновь заговорил:

– Я не продавал тебя, Мойра. Просто… Я никогда не обвенчаюсь с тобой. Я не обещал этого. Среди этих холмов и пустошей, когда мы были столь свободны, это не казалось мне важным. Но там, куда я вернусь, я никогда не смогу быть твоим мужем. Ибо я женат. Я венчался перед алтарем с другой женщиной, и связь эта нерушима.

– Но ты же говорил, что твоя жена умерла! И ты даже перестал вспоминать ее со мной. Или ты вновь женился? Хотя… такой, как ты, обычно долго не живет без женщины.

– Я женат на знатной и уважаемой женщине, – холодно произнес Дэвид. Лицо его словно окаменело: перед его внутренним взором предстала сестра графа Нортумберленда. Он вспоминал ее с отвращением и злостью, но понимал, что отделаться от родственницы главы севера Англии не правомочен.

Мойра не могла понять, почему он так изменился, однако продолжала бороться за свое счастье. Глаза ее оставались сухими, но голос как-то странно задрожал:

– Мне не важно, кто она, Дэйв. О, разве для любящей женщины это так важно – женат ты или нет! Я и с Гектором жила невенчанной. А его я не любила. С любимым же я согласна жить и во грехе!

– Милая моя, ты просто не понимаешь, о чем говоришь!

Мойра стянула на груди складки пледа.

– Так ты любишь ее… свою жену?

Дэвид как-то жестко хмыкнул:

– Ее? Нет, помоги мне Боже. Но не могу с ней расстаться. Как и не смогу привести тебя в свой дом. Здесь же ты будешь жить в почтении и любви…

Он опять говорил о Райваке, о том, что Мойре стоит всерьез подумать о браке с ним. Да, ему больно отдавать ее другому, но истинная любовь в том и заключается, чтобы выгоды дорогого человека ставить превыше своих нужд.

Теперь он говорил спокойно и решительно, Мойра даже уловила стальные нотки в его голосе. И поняла – он не уступит. А она так унижается перед ним… Где ее гордость? Кем она стала с ним?! Жалкой потаскухой, умоляющей о крупицах любви.

И она медленно, осторожно подбирая слова, произнесла:

– Говоришь, что любящий ставит нужды любимой превыше своих устремлений? Разве это так, Хат? Ведь если я стану женой Иана Райвака Маккея и об этом узнает Гектор, то это породит вражду между северными кланами. Ты ведь не мог не предусмотреть этого? И тебе изначально именно это и требовалось. Какая разница – вражда между Манро и Маккензи или Маккеями и Маккензи? По сути, если Райвак обвенчается со мной, у Гектора не будет прав забрать меня, однако он не простит этого. И может случиться межклановая война. Клансмены пойдут за своим вождем, даже если он поведет свои отряды на северных Маккеев. – Она вдруг сделала паузу и сказала уже совсем иначе, чем ранее: – Это ведь то, что тебе так необходимо. Отвлечь горцев от выступления на Англию под предводительством короля Якова. На твою Англию, Дэйв!

Все, она сказала это. То были опасные речи. Но Мойра была в гневе и решилась признаться во всем. И последние ее слова… О, как давно она не говорила на языке своей матери!

Сначала Дэвид был просто сражен ее внезапным подозрением. То, что она сказала, – возможно. Но именно в этот раз он и не пытался втянуть ее в свои планы. О которых она знает, ибо поняла, кто он и откуда. Но потом его будто обожгло. Мойра закончила свою речь на английском! Более того, она говорила на северном диалекте его родины – на языке Пограничья!

Он был сражен. Просто смотрел на нее и молчал. И это его долгое молчание напугало Мойру.

Она медленно попятилась, глядя на него с опаской.

– Ну что, англичанин, теперь ты убьешь меня и бросишь мое тело в воды кайла?

Дэвид сильно вздрогнул.

– Не говори чушь… Но, ради всего святого… откуда? Каким образом?

– Ты говорил со своими спутниками по-английски, когда вы только похитили меня и думали, что я в беспамятстве, – призналась Мойра, все еще отступая. Она понимала, что теперь Дэвид опасен для нее, ибо ей известна его тайна. – А это язык моей матери. Она была пришлой на острове Хой и… Ох, Дэвид! Отпусти меня!

Но он зажал ей рот и дико озирался по сторонам. Она же стала отчаянно отбиваться, стараясь высвободиться. Дэвид сильнее сжал ее.

– Тсс! Тише, тише, малышка. Что ты придумала? Разве я англичанин? Мало ли, на каком языке я мог говорить со своими подельниками? Я просто бывал в Англии и…

Дэвид чувствовал, как сильно она дрожит, и вдруг ощутил жгучий стыд. Неужели в нем есть нечто такое, что любящая его женщина могла заподозрить, что он захочет избавиться от нее?

Он медленно отпустил ее, сел на прежнее место. Она стояла пред ним, сжавшись, но не трогалась с места.

– Тебе не нужно меня бояться, женщина. Пусть на мне много грехов… но я не настолько негодяй, как ты думаешь. Хотя… да, у тебя есть повод так думать обо мне.

И добавил после мучительно долгой паузы:

– Умеешь же ты хранить свои секреты, фейри Мойра.

Она заговорила тихим, дрожащим голосом. Поведала о том, когда заподозрила его и обратила внимание, что он готов на все, только бы убедить северян не присоединяться к походу на Англию.