темные волосы превратились в сосульки. Маленькими капельками вода скатывалась по мокрым прядям на лоб к широким бровям. Выпирающие скулы, испачканные песком, и бледная кожа впалых щек были покрыты тонкими царапинами, как и его прямоугольный щетинистый подбородок. Он иногда высовывал кончик языка, чтобы смочить обветренные пухлые губы. Мужчина, не шевелясь, внимательно, всматривался в каждое сооружение досягаемое его взгляду.

Планета с ее обитателями еще спала. Через пару часов солнце встанет в ту фазу, которая здесь именуется «наступило утро». Голубые купола озарятся светом, датчики запустят движение в каждом городе. Тысячи сигналов будильников, запрограммированных под каждого студента, прозвенят в комнатах, и этот мир наполниться жизнью, той которой позавидовала бы любая планета.

Человек, замерев в одной позе, напоминал в данный момент черную скульптуру ростом в шесть футов, чем живого человека. Его мысли и взгляд были сконцентрированы в одной точке — на острове, где студентов учили психологии и медицинским наукам.

— На любимчиков своих наглядеться все не можешь? — съехидничал кто-то за спиной. Не дождавшись ответа, голос продолжил, — я написал прошение Рексу на перевод в «Бездну» командиром нового минизвездолета КМ-47. До вылета из строительных доков осталось месяца три-четыре, ну, пока наберут команду… короче, я здесь еще максимум дней на сорок. Я думаю, ты сможешь понять меня, мне для дыхания звезды нужны. Я после того случая с той девушкой…, ну, ты понял про что я говорю…, принял окончательное решение, мое место там, — и человек, задрав голову, вскинул руку вверх, указывая в едва бледнеющее небо.

От этого движения накинутый на плечи френч темно-синего цвета упал на землю, оголив его мускулистый торс.

Золотисто-красная дорожка света протянулась почти до острова с красовавшимся в центре зданием в тридцать два этажа, напоминающего форму гигантского посоха Асклепия. Основная его часть представляла из себя узкий цилиндр из серо-коричневого стекла, расширяющегося кверху, обвитый по всей своей длине спиралевидной конструкцией напоминающим змею. Лучи солнца медленно ползли по зданию вверх, окрашивая его в темно красный цвет.

Парень слегка мотнул головой, как будто стараясь отогнать какую-то навязчивую мысль, внезапно появившуюся у него в голове. Запустив свои пальцы в волосы, он крепко сжал виски. Напряжение внутри него росло с каждой секундой. Руки нервно дрожали. Замотав головой, он быстро заговорил.

— Я каждый день — вот так же, как и ты, стоял и думая, что все изменится в моей жизни. Что я здесь не навсегда. Ну, сегодня не получилось, говорил я себе, глядя на последний луч этого солнца, но ведь есть завтра и послезавтра. Нужно ждать, и я ждал… тебя. Перед последним своим отъездом на Землю решил зайти в лектории, и посмотреть в глаза студентов, пробуя уловить хоть слабый трепет внутри себя, ничтожную искорку проявления своего желания быть здесь и, постояв, я уходил ни с чем. Я умираю морально, а это приводит к физическому ослаблению. Я не знаю, что мне делать. Прости, но другого выхода я не вижу.

С надрывом выдавив последние слова из себя, человек вытащил из ножен, прикрепленных к широкому кожаному ремню дагу, и швырнул ее в сторону смотровой площадки.

Темная фигура мгновенно ожила. В одну секунду, развернувшись в прыжке, мужчина отбил клинок своей тростью. Удар был такой силы, что он, пролетев рядом с рукой бросавшего, воткнулся в щель между двумя валунами. Двое людей, не моргая, смотрели друг на друга, замерев на месте в напряжении. Один на вид лет двадцати пяти ждал продолжение диалога, а второй намного младше его всего чего угодно, но только не равнодушия к сказанным только что словам.

— Ты зачем везде разбрасываешь свои вещи? — первым заговорил мужчина постарше и сначала показал рукой на торчащую в камнях дагу, а потом на лежащий на земле френч.

Его взгляд мельком скользнул по телу стоящего напротив него человека. Глаза хитро сузились, а рот скривился в улыбке.

— Говоришь девчонки толпами за тобой бегают, житья от них нет… Ну если бы я тебя в таком виде увидел в студенческом городе, и если бы был одной из них, то, наверное, тоже не устоял. Здравствуй, Джон.

Люди расслабились, но с места не сдвинулись. Темные искрящиеся глаза парня, и небольшая морщинка на лбу выдавали в нем особое расположение к стоящему напротив злившемуся человеку.

— Тебе рассказать будущее твоего прошения? — спросил он.

— Я не люблю твои предсказания, — буркнул парень, скосив глаза на свою дагу.

— Тогда тебе о наших планах расскажет Вадим… мне казалось, что тебе нравится это место.

— Да. Здесь необычно, но для меня на этой планете нет работы. Я умер как воин. Я ведь человек, я не катара как ты. Когда мы были в Лангедоке, я готов был отдать за тебя и многих из этих детей, — он указал на острова, — свою жизнь. Моя вера и мировоззрение тянулись к тому, чтобы вы не делали. Город, наполненный любовью и свободными горожанами, где процветало утонченное искусство и творчество, стал моим вторым домом. Мой меч рыцаря стал бы разить всех, кто хоть мыслью хотел вам навредить. Я не испугался той правды, которую ты мне доверил о себе и с радостью принял твое предложение быть с тобой, но не в качестве няньки, а как воин. Я не задумываясь выдвинул свою кандидатуру возглавить отряд и отправится в Каркасон, чтобы отвести вместе с другими рыцарями, вашими агентами, детей, специалистов, вложивших свой разум и сознание в носителей.

— Джон, ещё не время что-то решать. За два дня перед твоим первым появлением у меня появилась информация, и когда ты пришел, я уже практически знал все про тебя. Ты можешь сейчас совершить необдуманную ошибку. Помнишь, я задал вопрос, смутивший тогда тебя, а потом не дождавшись ответа, попросил остаться у нас на ночь, зная, тем самым, что ты останешься с нами навсегда.

— Прошу тебя!

Джон хорошо помнил тот вечер. Он вышел посреди ночи на улицу. Было свежо, и он съежился, опершись о старую телегу. Какая-то птица с гуканьем пролетела над ним. Он задрал голову и, не в силах оторвать своего взгляда от звезд, смотрел на их мерцание. Уэйн подошел неслышно сзади и, учтиво кашлянув, спросил его: «Нравятся звезды? А если бы тебе предложили побывать там, ты бы согласился?» Джон дерзко взглянул на лекаря, намереваясь дать понять, что он не потерпит издевательских шуток к его персоне, но его перебил помощник Уэйна, предложив вернуться в дом.

— Я никогда тебя не тороплю возвращаться ко мне. У тебя есть свой вектор в