Файф ответил не сразу.

— Да, я его видел. Он явился ко мне сегодня утром.

— Зачем?

— Разумеется, за деньгами. Я подозреваю, что он попытается призанять немного денег у всех, с кем ему пришлось вчера встретиться.

— И вы снабдили его деньгами?

— Да, я дал ему несколько долларов. Мне стало жаль беднягу. Он неплохой художник…

Файф внезапно умолк.

— Откуда вам это известно?

— Он оставил мне одну из своих картин.

— Не эту ли? — Чан указал на стул, на который Файф в попыхах положил картину Смита. — Вы позволите мне взглянуть на нее?

Файф промолчал.

— Вы правы, — сказал Чан, рассматривая картину. — Смит, несомненно, талантлив. Как жаль, что он опустился до шантажа.

— До шантажа? — удивился Файф.

— Да. Я мог бы вас арестовать, несмотря на алиби. Вы препятствуете моим розыскам. Я вас спрашиваю в последний раз: что удалось Смиту подслушать из вашей беседы с мисс Фен?

Режиссер приблизился к рампе и окликнул Файфа.

— Простите, инспектор, — сказал тот, — но я задерживаю репетицию. Мне, право, пора.

Чан пожал плечами и отпустил Файфа. Он был очень зол на актера. Безусловно, Шейла Фен сообщила бывшему мужу какую-то важную тайну. Но как заставить Файфа рассказать об этом? И тут инспектора осенило. Газеты! Надо просмотреть газетные сообщения об убийстве Денни Майо. Возможно, в них удастся найти хоть какую-нибудь зацепку.

Чан почти выбежал из театра и поспешил в библиотеку.

Узнав, что его интересует, миловидная библиотекарша из читального зала попросила инспектора заполнить бланк. Через пять минут она вернулась.

— К сожалению, этот комплект «Лос-Анджелес таймс» я выдала одному из посетителей.

— Выдали? — удивился Чан. — А вы не опишите мне его внешность?

— Он еще здесь. Вон там, у окна, видите?

Чан взглянул на посетителя. Над столом, низко склонившись, сидел ван Горн. Инспектор шепотом сообщил библиотекарше, что его интерес к газетам внезапно исчез, и поспешил удалиться.

По дороге к Вайкики инспектор размышлял о неожиданной встрече в библиотеке.

Что представляет собой ван Горн? Вчера он имел возможность пройти в павильон и заставить Шейлу Фен невеки замолчать.

Чан пожалел, что он не просматривал журналов, в большом количестве попадавших, благодаря детям, в его дом. Право, ван Горн заслуживал внимания.

Он остановил машину у отеля «Грандо». Швейцар, молодой китаец, почтительно приветствовал его. Чан миновал просторный холл и вышел на террасу. В этот час она была пуста, и лишь за одним из столиков сидела пожилая почтенная пара, о которой накануне упоминал Тарневеро.

Чан направился к ним. Пожилой мужчина отложил газету и удивленно взглянул на него.

— Вы позволите пожелать вам доброго утра? — спросил инспектор.

— Доброе утро, — вежливо ответил мужчина с сильным шотландским акцентом.

Чан представился и сказал:

— Вы, должно быть, читали в газете сообщение о том, что произошло вчера. Один из ваших знакомых был в числе друзей покойной, и я принужден задать вам несколько вопросов.

— Я к вашим услугам, инспектор. Меня зовут Томас Мак-Мастер, а это моя жена, миссис Мак-Мастер. Мы приехали из Австралии.

— Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете в Гонолулу?

Внезапно Чан заметил показавшегося в дверях Тарневеро. При виде инспектора, беседовавшего с четой Мак-Мастер, Тарневеро удовлетворенно улыбнулся. Быстрыми шагами он приблизился к их столику и поздоровался.

— Очень рад видеть вас в столь ранний час за работой, — приветствовал Тарневеро инспектора. По-видимому, вы приехали проверить мое алиби. Вы уже успели расспросить моих друзей?

— Я как раз собирался побеседовать с ними на эту тему.

— Мистер Мак-Мастер, — обратился к мужчине Тарневеро. — Я хорошо знал мисс Шейлу Фен. Поэтому инспектору очень важно установить, где я находился в момент убийства. К счастью, я могу это сделать с вашей помощью.

Мак-Мастер задумался.

—Мистер… гм… Тарневеро предложил нам выйти на террасу. Мы посидели там некоторое время, беседуя об Австралии. Потом, в половине девятого, мистер Тарневеро поспешил проститься с нами, так как был приглашен в гости. Я хорошо запомнил время, потому что в этот момент посмотрел на часы. Мы поднялись…

— Вы взглянули на свои собственные часы? — перебил его Чан.

— Да. Я достал часы и взглянул на них. — Мужчина говорил очень серьезно и тщательно подбирал олова. — Мои часы несколько спешат. «Уже тридцать пять девятого, — сказал я своей старушке. — Пора спать». У себя на ферме я привык рано ложиться. Мы пошли к себе, а мистер Тарневеро направился в свой номер. По дороге я проверил у швейцара часы — было тридцать две минуты девятого. Вот и все, инспектор, и я готов повторить сказанное под присягой.

Чан кивнул.

— Вы давно знакомы с мистером Тарневеро?

За Мак-Мастера поспешил ответить Тарневеро:

— Десять лет назад я гастролировал в составе актерской труппы в Мельбурне. Я ведь был актером. Но наш театр обанкротился, и я нашел работу на ферме мистера Мак-Мастера. Я прожил там целый год, и это время было счастливейшим в моей жизни. Мистер Мак-Мастер и его супруга были внимательны ко мне, словно отец и мать.

— Право, мы ничего особенного не делали, — скромно заметила пожилая женщина, — мы были так рады, что вы…

— Можете себе представить, как я был рад снова встретиться с этими людьми.

Чан поднялся.

— Позвольте поблагодарить вас и выразить пожелание, чтобы дни, проведенные на этом острове, оказались для вас не менее счастливыми, чем для мистера Тарневеро в Австралии.

Чан попрощался с почтенной парой и удалился в сопровождении Тарневеро.

— Боги благоволят к вам, — сказал Чан своему спутнику. — Если бы мне понадобилось алиби, то я и не мечтал бы о лучшем, чем то, которое имеется в данное время у вас.

— Итак, вы установили, где я находился в течение столь важных восемнадцати минут. Скажите, а что поделывали в это время остальные?

— Мне известно только местопребывание Роберта Файфа, хотя его поведение и заставляет призадуматься. Что касается остальных, то им не повезло — ни у одного из них нет алиби.

— Да, некоторым из них алиби пригодилось бы. Скажите, вам удалось что-нибудь узнать о ван Горне?

— Мне приходится с сожалением констатировать, что у него нет алиби. Больше ничего о нем я сообщить не могу. А вы?