— Откуда у вас такие сведения?

— Их мне сообщило лицо, заслуживающее доверия.

— Вы не можете судить о том, в какой степени это лицо заслуживает доверия. Мисс Диксон не могла вам сказать этого, она здесь еще не появлялась сегодня. Значит, это кто-нибудь из слуг. Может быть, вам сказал об этом Джессуп?

— Не все ли равно?

— Дело в том, что у меня с Джессупом сложились не особенно хорошие отношения. Между нами старая неприязнь, вернее, он питает ко мне неприязнь.

— Вы можете назвать мне причину этой неприязни?

— Видите ли, слуги мисс Фен злоупотребляли ее доверием. На первых порах я не обращала на это внимания, так как мне не хотелось обострять отношения. Но год назад финансовые дела мисс Фен запутались настолько, что я уже не могла мириться с подобным положением вещей. Как мне стало известно, все товары поставлялись в дом Шейлы с большой наценкой, и за это Джессуп получал высокий процент с поставщиков. Я не рассказала ей об этом, так как заранее знала, что разыграется бурная сцена со слезами и упреками, а кончится все прощением. Поэтому я направилась к Джессупу, сказала ему, что мне все известно и что подобному хозяйничанью пора положить конец. Джессуп был очень оскорблен. Он заявил, что подобное в Голливуде в порядке вещей, так делают все. Лишь когда я пригрозила ему, что обо всем расскажу мисс Фен, он изменил тон, попросил меня не предавать огласке происшедшее и обещал, что это больше не повторится.

Юлия помолчала.

— Я полагаю, что Джессуп сдержал свое обещание. Но с тех пор он стал очень холоден со мной и до сего дня не может простить мне моего вмешательства. Теперь вы понимаете, почему я спросила, не Джессуп ли рассказал вам этот вымысел о кольце?

— А в каких отношениях вы с горничной Анной?

— Анна порядочная девушка, мне не в чем ее упрекнуть. Правда, она немного скупа, и все свои деньги вкладывает в акции.

Чан внимательно посмотрел на Юлию.

— Итак, вы утверждаете, что вчера утром мисс Фен отдала вам кольцо?

— Да, это действительно так.

— Я готов допустить, что обратное утверждение исходит от лица, которое намеренно хочет бросить на вас тень. Мисс Юлия, вы милая и прямодушная девушка, вряд ли вас можно заподозрить в чем-либо дурном. Вы замечаете, Джим, что вкусы наши сходятся?

— Это делает нам честь, — заметил Бредшоу.

— Больше я не стану задерживать вас.

Чан простился с молодыми людьми и направился в отель «Грандо». Теперь все его мысли были заняты ван Горном.

На набережной у отеля он заметил группу туристов, наблюдавших за тем, как подросток карабкается на пальму. Чан залюбовался ловкостью и грацией мальчика и вдруг услышал за спиной голос ван Горна:

— Не правда ли, прелестный мальчуган?

Инспектор обернулся.

— Какая счастливая встреча, мистер ван Горн! Я специально явился сюда, чтобы повидать вас.

— В самом деле? У вас очень озабоченный вид. По-видимому, у вас больше забот, чем у этого мальчугана.

— Вы правы.

Чан взглянул на актера и решил, что следует играть с открытыми картами.

— У меня много забот. И одна из них — вы.

Это замечание нисколько не обескуражило ван Горна.

— Очень лестно слышать. Почему же вы озабочены мной?

— Потому что у вас нет алиби и потому что вы были ближе других к месту преступления.

Ван Горн усмехнулся.

— Очень мило с вашей стороны. Но вы же умный человек, инспектор, и не можете не понимать, что у меня не было никаких оснований убивать Шейлу. Я познакомился с ней на Таити во время съемок фильма, и между нами никогда не было никаких столкновений.

— Совершенно верно, — согласился Чан. Пристально глядя в глаза ван Горну, он спросил: — Скажите, вы были в таких же хороших отношениях и с Денни Майо?

— Какое отношение имеет ко всему этому Денни Майо?

— Очень возможно, что он имеет некоторое отношение к тому, что здесь вчера произошло. Итак, вы были знакомы с покойным Денни Майо?

— Я знал его довольно хорошо, — ответил ван Горн. — Он был очаровательный ирландец, способный на самые неожиданные поступки, и пользовался всеобщей симпатией. Его смерть огорчила многих.

— Кто его убил? — спросил Чан.

— Я был бы рад ответить на этот вопрос, но — увы! Когда вы накануне спрашивали каждого из нас о том, не был ли он три года назад в Лос-Анджелесе, я понял, что случившееся вчера имеет какое-то отношение к смерти Денни Майо. Мне было лишь неясно, в чем заключается эта связь, и я очень хотел бы теперь это узнать.

— По-видимому, это и явилось причиной того, что вы сегодня утром явились в библиотеку и засели за чтение газет трехлетней давности?

Ван Горн улыбнулся.

— Ах, так вы видели меня за этим занятием? Если бы здесь был мой секретарь, то он рассказал бы вам о том, что я всегда питал интерес к печатному слову, и для меня не существует большего наслаждения, чем забиться в угол с книгой, разумеется, хорошего автора…

— Что бы ни говорил ваш секретарь, я все-таки хочу услышать, что побудило вас отправиться сегодня утром в библиотеку за комплектом старых газет? — перебил его Чан.

— Вы были со мной откровенны, инспектор, и я буду столь же откровенен с вами. Боюсь только, что после этого вам станет еще труднее ориентироваться в происходящем.

С этими словами ван Горн достал из кармана конверт и протянул его Чану. На конверте была марка отеля «Грандо».

Инспектор открыл конверт. В нем лежало письмо, отпечатанное на машинке и без подписи: «Дружеское предупреждение. Советую вам немедленно отправиться в городскую библиотеку и потребовать комплект „Лос-Анджелес таймс“ за последние три года. Удалите из него угрожающие вашей безопасности сообщения о смерти Денни Майо».

Чан взглянул на ван Горна.

— Когда вы получили письмо?

— Я нашел его сегодня утром под дверью своего номера.

— И немедленно отправились в библиотеку?

— Сразу же после завтрака. Кто бы поступил на моем месте иначе? Я не помню, чтобы мое имя упоминалось в связи со смертью Денни Майо, да и не было никаких оснований к этому. Но во мне пробудилось любопытство. Я пошел в библиотеку и прочитал все сообщения об убийстве Майо. И как это ни странно…

— Странно? Что именно?

— Мое имя действительно ни разу в них не упомянуто.

— В самом деле, это очень странно. И вы не имеете представления о том, кто написал письмо?

— Ни малейшего. Но мне ясно, какую цель преследовал этот человек. Он хотел навлечь на меня подозрения и был уверен, что я побываю в библиотеке и выпишу требование на комплект газет. Он предполагал, что рано или поздно вы побываете в библиотеке и установите это и что тем самым в вас зародятся подозрения. Я рад, что вы без обиняков поговорили со мной.