сна. Уже рассвело. Эфил сидела у окна и что-то рисовала, поднимая время от времени голову и вглядываясь. Ее лицо было непривычно строгим и отрешенным.

– Доброе утро.

Девушка вздрогнула и, захлопнув блокнот, убрала все в сумку так быстро, что чуть не сломала карандаш.

– Доброе утро, Виктория.

Я села на кровати.

– Прости. Не хотела тебя напугать.

Она молчала, опустив голову.

– Ты стыдишься того, что рисуешь? – догадалась я.

– Прошу вас, не думайте: я вовсе ничего себе не воображаю. Это просто забава.

– Почему ты оправдываешься? Что плохого в творчестве?

Эфил пожала плечами.

– Но я не художник. Я горничная. И не нужно мне забивать голову глупостями.

– Постой, постой. При чем тут твоя работа? Ведь рисовать можно в свободное время. Да ты так и делаешь.

– Папа всегда твердит, что если я не брошу рисовать, это будет все равно отвлекать меня, и добром не кончится. Но я не могу, – ее глаза влажно блеснули. – Если долго не рисую, становится так муторно и тоскливо, словно из мира исчезают краски.

– Так зачем себя мучить? Ведь ты уже убедилась, что это никак не мешает твоим делам. Да и вообще, творчество помогает развиваться многосторонне.

Она мотнула головой.

– Каждый должен заниматься своим делом, а во время отдыха набираться сил и не расходовать их на баловство.

– Хорошо. Но почему же ты тогда не стала художником, если это так важно?

– Я пыталась. Хотела поступить в Академию, но не прошла экзамен. Профессор сказал, что моя техника никуда не годится: я ведь всему училась сама. Раскритиковал мою «манеру письма», как он выразился. Так что это все-таки не мое дело.

– Покажи мне, пожалуйста, свои рисунки.

Конечно, это было нечестно. Я понимала, что Эфил не может мне отказать, но иногда стоит применить силу. Она помедлила, но все же послушалась. Пролистнув блокнот – он был заполнен уже наполовину – я увидела, что все рисунки выполнены карандашами. Очевидно, это объяснялось удобством и компактностью материалов. А, возможно, и стоимостью. Рисунки были очаровательны. Не могу сказать, что хорошо разбираюсь в живописи, но у Эфил, определенно был свой стиль. Она видела мир как художник. И то, каким она его видела, позволило мне вдруг взглянуть на Мунунд иначе. Разглядывая рисунки, я совсем забыла об авторе, а Эфил стояла, напряженно сцепив ладони. Очнувшись, я взяла ее за руку и потянула, заставив сесть рядом.

– Я не знаю еще, как получится устроить дальше – не хочу тебя обнадеживать. Но пообещай мне, пожалуйста, что не бросишь рисовать. По крайней мере, пока я рядом.

Она не поблагодарила, не обрадовалась – по щекам текли слезы. Лучше сейчас ей побыть одной и обдумать все, поэтому я быстренько умылась, накинула пальто и вышла «подышать свежим воздухом».

Такой же бледный и туманный, как вчера, день только начинался. Наш поезд отогнали на ночь в тупик. Прямо передо мной тянулись скучные серые строения без единого окна. У последнего вагона оживленно разговаривали два человека. Решив прогуляться, я обогнула наш состав, выйдя к соседним путям, тянувшимся вдаль. У двери машиниста, стоял Ллур. Он задумчиво смотрел перед собой и попыхивал маленькой белой трубочкой. Когда я подошла ближе, поклонился и вежливо разогнал ладонью облачко дыма.

– Не трудитесь, запах приятный. Я не видела раньше, что в Мунунде курят. Тоже высушенные листья какого-нибудь растения?

Дин удивленно поднял брови.

– Нет. Цветы сарга. Не сказал бы, что это редкая привычка.

– Я вообще еще мало знаю о вашей стране.

Он нахмурился, но промолчал.

– Вы ведь знаете, что я всего две недели здесь?

– То есть, вы вернулись в Луиллир две недели назад, Госпожа?

– Нет. Я имею в виду… Простите за глупый вопрос, а что вы вообще обо мне знаете?

Ллур растерялся.

– Вы Пастырь, член Совета. Для всей экспедиции это большая честь.

– Вы не слышали о моем появлении?

– Простите, госпожа Виктория, не понимаю, о чем речь… Последний год я провел на раскопках, и только неделю назад приехал, чтобы проследить за отправкой второй партии.

– О, вот как.

Разговор становился все более глупым. Но тут из кабины машиниста выскочил молодой паренек, увидев меня, ошарашенно раскланялся и быстро зашептал на ухо Ллуру.

– Хорошо, – ответил он, и повернулся ко мне. – Простите, Госпожа, но мне нужно идти. Прошу вас вернуться в вагон: поезд отправляется.

В купе меня уже ждал завтрак. Глотнув сиорда, я повернулась к Эфил.

– Скажи, а что говорят о моем появлении?

– Простите, Виктория?..

– Ты ведь знаешь, что я буквально недавно попала в Мунунд? Что меня раньше не было здесь?

– Да, конечно.

– А тебе не интересно – откуда я появилась?

Эфил чуть ли не испугалась:

– Но это дела Пастырей! Дети Неба все время заняты, они часто в разъездах.

– Хочешь сказать, ты не знаешь, сколько всего Пастырей? Не видела их в лицо?

– Я всего два года назад поступила на работу во дворец, Виктория. Я, конечно, видела Пастырей… но, обычно, издалека. Я ведь просто горничная и не состою в личном штате кого-нибудь из них.

– Хорошо. Но разве вы… служащие – не разговариваете о работе? Неужели никто не заметил, что еще один Пастырь появился из ниоткуда?

Эфил выглядела совсем растерянной.

– Простите, Виктория, я не понимаю… Я что-то сделала не так?

– О, боже! Конечно, нет. Но ты не слышала каких-нибудь разговоров от более опытных коллег обо мне?

– Как можно! Сплетничать о Пастырях?

Я выдохнула.

– Видимо, мы друг друга не поняли. Забудь об этом.

Я и сама отмахнулась от разговора, от мыслей, от странного ощущения, что Ллур держится с опаской, словно ожидая подвоха с моей стороны. День снова пролетел за книгами. Я даже не обратила внимания, когда Эфил успела упаковать вещи.

Поезд стал замедлять ход, но дорога еще не закончилась: нас ждал следующий транспорт. Шагнув из купе на платформу маленькой станции, я сразу увидела несколько грузовых машин и один автомобиль – специально для меня. Так пояснил подкатившийся семенящей походкой Кнур. Не обращая на него внимания, я подошла к Ллуру, наблюдавшему за погрузкой машин.

– На этом мы доберемся до места раскопок?

– Совершенно верно, госпожа Виктория. Здесь уже недалеко.

– Спасибо за отдельную машину.

– Что вы, – он удивился, – как же иначе?

– Буду рада, если вы поедете с нами.

Он растерялся и точно не обрадовался. Но отказывать Пастырю неудобно. Поклонившись, Ллур пошел со мной. Хотел сесть рядом с водителем, но я попросила занять это место Эфил.

– Раз уж появилась такая возможность: расскажите о лабиринте. Я знаю мало: при строительстве обнаружили древнее строение,