Черт! В следующий раз она непременно наденет украшения.

Берн начал расстегивать рукава.

— В остальном — обычные правила. Тринадцать взяток в партии. За каждую взятку сверх шести начисляется по два очка. — Вытаскивая сорочку из тесного пояса панталон, Берн не спускал с Кристабель насмешливого взгляда. — И за каждое очко выигравший получает один предмет одежды проигравшего.

Одним движением Берн стащил с себя рубашку. Кристабель изо всех сил старалась оставаться равнодушной, но это оказалось невозможным. Хотя часть груди Берна еще была прикрыта галстуком, она не могла не заметить скульптурной мускулатуры рук и широко развернутых сильных плеч. Шелковистые рыжеватые волосы кудрявились вокруг сосков, спускались к пупку и тонким ручейком убегали за пояс панталон.

Панталон, которые заметно топорщились спереди. Вспыхнув, Кристабель поспешно перевела взгляд налицо Берна. Он смотрел на нее и откровенно усмехался.

— Если хотите увидеть больше, вам надо всего лишь выиграть мои панталоны и кальсоны.

— Я… я не хотела, — пробормотала Кристабель, — я не…

— Ну разумеется, нет, — вкрадчиво произнес Берн, опуская рубашку ей на колени. — Четвертый предмет. Желаю вам выиграть все остальное.

Сердито схватив рубашку, Кристабель хотела бросить ее в общую кучу, но замерла, уловив ноздрями запах — смесь пряного масла и мускусного мужского запаха, от которого она уже успела отвыкнуть.

Она едва не застонала и с трудом поборола в себе желание прижать рубашку к лицу и вдохнуть ее аромат. Берна это, несомненно, порадовало бы. Решительно отложив рубашку в сторону, Кристабель повернулась к Берну:

— Сдавайте, сэр.

К своей радости, она выиграла первую партию, хотя и всего с одним очком. Берн при этом не выглядел огорченным. Он спокойно достал из галстука рубиновую булавку и положил на стол между ними.

Кристабель неуверенно присоединила булавку к прочим трофеям.

— Она ведь дорогая? Вам не жалко ее? — Кристабель перетасовала колоду и передала ее Берну.

Усмехнувшись, он снял карты и вернул колоду Кристабель.

— Не волнуйтесь, я никогда не рискую тем, с чем мне жалко расстаться.

— Еще одно правило? — Кристабель начала сдавать.

— Вот именно. Только дурак проигрывает в карты последнее.

Чуть позже Кристабель вспомнила это правило и порадовалась, что игра идет не на деньги. Следующая партия обернулась для нее полным разгромом. Берну достались все взятки, кроме одной. Черт бы его побрал!

Собирая разбросанные карты, он следил за Кристабель блестящими глазами.

— Шесть очков. Это значит шесть предметов…

— Я знаю, что это означает. — С чем же она может расстаться с наименьшим ущербом для достоинства?

Вдруг Кристабель осенило. Пряча улыбку, она достала из прически одну шпильку, положила ее на стол и потянулась за следующей.

Берн подскочил на стуле и громко возмутился:

— Протестую! Шпильки не считаются.

— Очень даже считаются. Вы сами говорили: «Предмет одежды или украшения». Вы же посчитали свою булавку для галстука. А какая разница?

Сердито глядя на Кристабель, Берн резкими движениями тасовал колоду.

— У вас их, наверное, штук двадцать.

— Если не больше, — насмешливым тоном ответила Кристабель, доставая очередную шпильку.

И тут она обнаружила, что тяжелый узел волос, лишившись заколок, начал распадаться. Несколько шпилек упали на пол, и Кристабель поспешно подхватила копну волос, чтобы сохранить остальные.

Берн с усмешкой наблюдал за ней.

— Вы не сможете играть в карты и одновременно поддерживать прическу.

Кристабель осторожно опустила руки, но все-таки потеряла еще две шпильки.

— Одна из них пойдет в зачет этого проигрыша, а остальные оставлю для следующих.

— О нет, милая крошка, — голос Берна стал низким и хрипловатым, — так не пойдет. Упав на пол, шпильки перестали быть одеждой или украшением. А то вам придет в голову расплачиваться кусочками грязи, падающими с ваших башмаков.

— Но…

— Это элементарная логика, — твердо проговорил Берн.

— Пошли вы к черту со своей логикой, — пробормотала себе под нос Кристабель, доставая из прически еще одну шпильку и швыряя ее на стол.

После этого игра стала гораздо серьезнее. Кристабель старалась действовать так, как учил ее Берн: сдерживать злость и запоминать каждую карту, выложенную на стол.

Ее усилия не прошли даром — к концу последней игры роббера она уже выигрывала два очка.

— Ха! — Кристабель эффектно выложила последнюю карту и заработала еще одно очко. — Получайте, бессовестный мошенник! — Она торжествующе откинула назад голову, уронив при этом последние шпильки. Но это ее уже не беспокоило. Они ей больше не нужны. Она побьет Берна и без них.

Похоже, успех Кристабель ничуть не огорчил Берна. Сняв сапоги, он в одних носках обошел стол и вручил их ей. С довольной улыбкой Кристабель присоединила сапоги к куче одежды и, обернувшись, обнаружила, что Берн расстегивает панталоны. Стоя прямо перед ее лицом.

У нее тут же пересохло во рту, а Берн продолжал неторопливо раздеваться. Наконец он остался в коротких трикотажных кальсонах, туго натянутых на том месте, в котором сосредоточилось его возбуждение. Господи помилуй!

Кристабель никак не удавалось отвести от этого места глаз. Оно было таким… большим. А ткань облегала его так плотно, что можно было даже угадать тяжесть внушительной мошонки.

— Хотите продолжать игру, детка? — услышала Кристабель хрипловатый шепот. — Или займемся чем-нибудь более интересным?

С трудом сглотнув, Кристабель заставила себя взглянуть Берну прямо в глаза. И прочитала в них такое откровенное, горячее желание, что у нее сбилось дыхание.

Господи, она, наверное, с ума сошла, когда согласилась на эту игру. Или безумием надо считать то, что она так долго сопротивляется соблазну? Ведь сейчас ей предоставляется прекрасная возможность проверить, действительно ли он так божественно хорош, как, похоже, считают все эти женщины, рвущиеся к нему в постель.

Только не слишком ли опасно воспользоваться этой возможностью? Даже любовь Филиппа, которую никак нельзя было сравнить с райским блаженством, превращала Кристабель в безвольную дурочку, готовую выложить самые важные семейные тайны. Можно представить, что она сделает для Берна, если тот сумеет ублажить ее в постели. Наверное, вручит ему корону и скипетр.

Один раз ее сердце уже было разбито из-за предательства мужчины; второй раз она этого не вынесет.

— Давайте играть.

Взгляд Берна жег Кристабель.

— Как пожелает миледи, — согласно кивнул он и, осторожно положив панталоны ей на колени, направился к своему стулу. Кристабель не могла оторвать глаз от его красивых ягодиц, на удивление мускулистых бедер и…