— Хочу вам сообщить, что это был еще очень хороший корсет, — возмутилась Кристабель.

— Который вам сегодня больше не понадобится.

Берн повернулся к Кристабель и замер. В ярких отсветах пламени ее сорочка стала такой прозрачной, что он мог совершенно отчетливо разглядеть темные набухшие соски. Не говоря уже о том, что тонкая ткань, плотно прилегая к телу, повторяла очертания тяжелой груди, намекала на легкую округлость живота… лишь слегка прикрывала черный треугольник волос между бедер.

— Вообще-то вам сегодня почти ничего не понадобится, детка, — сказал Берн, с трудом владея голосом.

Проследив за его взглядом, Кристабель, пробормотав себе под нос проклятие, развернулась и поспешила вернуться к столу, только на мгновение предоставив Гэвину возможность полюбоваться очертаниями упругих ягодиц. Но и этого мгновения было достаточно.

Пока он садился на свое место, Кристабель нетерпеливо постукивала пальцами по столу.

— Быстрее, Берн. — Все ее лицо выражало сейчас мрачную решимость. — Сдавайте. Ваша очередь. И готовьтесь к полному разгрому.

К разгрому? Черта с два! Он не уйдет отсюда, пока не увидит ее обнаженной. Пока она не будет принадлежать ему.

Боже правый, эта женщина просто великолепна, особенно когда злится! Гэвин тасовал колоду, не сводя с Кристабель взгляда. До чего же она хороша с распущенными волосами, сверкающими зелеными глазами и сладкой плотью, едва прикрытой полупрозрачной тканью! Он недолго сможет оставаться на своем месте.

«Спокойнее, парень, спокойнее. Ты еще получишь свой шанс».

Берн протянул Кристабель колоду, и она сняла карты со страстной сосредоточенностью игрока, твердо решившего выиграть. Усмехнувшись, Берн начал сдавать. Неужели Кристабель действительно думает, что сможет переиграть его? Ведь ему не хватает всего одного очка, чтобы добиться своего.

Но получить это очко оказалось непросто. Впервые за вечер Кристабель устремила все свои способности — немалые, как Гэвин давно подозревал, — на то, чтобы не делать ошибок. И везение было на ее стороне. В этой партии она заработала четыре очка — столько ей еще ни разу не удавалось выиграть.

С торжествующим видом Кристабель откинулась на спинку стула:

— Подвязки и носки, Берн. Я жду. Или можете отдать мне галстук и три предмета из вышеупомянутых.

— Или… — Гэвин поднялся и взялся за верхнюю пуговицу кальсон. — Я предпочитаю оставаться в носках, — его голос понизился до насмешливого шепота, — чтобы ноги не мерзли.

Улыбка сползла с лица Кристабель, но потом ее, видимо, осенила какая-то удачная мысль, и зеленые глаза сверкнули.

— Ну что ж, снимайте, посмотрим, как вы осмелитесь.

Соблазн был велик, но внезапно Гэвину пришла в голову другая идея.

— Я предпочитаю, чтобы вы сами сняли их с меня, когда я выиграю.

— Если вы выиграете, то вам не придется… — Только сейчас до Кристабель дошло, что он имел в виду. — А! — Она поджала губы, собирая разбросанные карты. — Уверяю вас, сэр, что вы окажетесь голым сегодня только в том случае, если проиграете. И тогда вы снимете свои кальсоны сами.

— Посмотрим. — Продолжая улыбаться, Берн снял носки и подвязки и швырнул их Кристабель через стол. — Ваша очередь сдавать.

Кристабель сдала ему совершенно безнадежные карты. Гэвин с интересом взглянул на нее. Неужели крошка плутует? Но судя по огорченному виду, дела Кристабель обстояли не лучше. Значит, вся хорошая карта осталась в колоде. Дьявол!

За следующие тринадцать взяток шла борьба гигантов. Никто не желал уступать, и Гэвин не знал, радоваться скорому успеху маркизы или сердиться на то, что ради победы ему приходится потрудиться.

Это действительно был тяжелый труд. Берн еще мог взять себя в руки и не смотреть на распущенные волосы или на соски, дразнящие его через прозрачную ткань сорочки. Но совершенно невозможным оказалось не замечать радость, освещающую лицо Кристабель всякий раз, когда ей доставалась хорошая карта, и не слышать довольного мурлыканья, которое она издавала, забирая очередную взятку. Она хоть понимает, как возбуждают мужчину эти звуки? Особенно если представить, как она издает их в постели, когда он ласкает языком ее сосок или глубоко проникает в…

— Перестаньте тянуть время, Берн. — Голос Кристабель вернул Гэвина к действительности.

— Что? — в недоумении спросил он.

— Игра. Вы не умеете проигрывать. — Кристабель довольно улыбнулась. — Кладите свою последнюю карту и дайте мне возможность насладиться выигрышем.

Берн с удивлением взглянул на карты, лежавшие перед Кристабель. Черт возьми! Пока он предавался сладким мечтам, она забрала почти все взятки. Даже если последняя достанется Берну, она все равно обыграет его на три очка.

А все, что у него осталось, — это галстук и кальсоны. И нож, пристегнутый к икре. Но он не считается.

Гэвин с удивлением разглядывал свою противницу. Она его побила. Чертова девка его побила! Он не мог этому поверить. Если когда-нибудь станет известно, что женщине удалось настолько заморочить голову Красавчику Берну, что он разучился играть, он уже не сможет так высоко держать голову в своем клубе.

Дьявол ее побери! Не надо было давать ей фору вначале. Если бы не это, у него еще оставался бы шанс снять с нее сорочку.

Хотя дело, конечно, не в форе. Просто Гэвин нарушил одно из собственных правил: не мечтать о вкусе плода, пока тот еще висит на дереве. А теперь этого вкуса — плода или женщины — он так и не узнает.

Черта с два не узнает!

Он побил карту и забрал последнюю взятку, однако Кристабель это ничуть не огорчило. Она сидела на стуле, как триумфатор на троне, радостно сияя, и от этого зрелища кровь начала закипать у Берна в жилах.

— Раздевайтесь, Берн. — Кристабель потянулась за его галстуком, но остановилась. — Подождите! Не здесь.

Гэвин удивленно поднял бровь.

— Вон там. — Кристабель решительно указала на возвышение, на котором утром с нее снимали мерки. — Поднимитесь и раздевайтесь там.

Там же, где она раздевалась перед ним. Гэвин едва заметно усмехнулся. Довольно примитивная месть.

— Вы хотите восстановить справедливость?

Торжествующая улыбка Кристабель была ему ответом.

Берн неторопливо направился к помосту, лихорадочно соображая. Кристабель, конечно, рассчитывает наблюдать за его раздеванием с безопасного расстояния и убежать из комнаты, как только он закончит.

Но у него еще оставался туз в рукаве.

— У вас всегда была склонность к эффектным сценам. — Берн поднялся на возвышение и повернулся к Кристабель лицом. — Или ее пробудило знакомство со мной?

— Мой выигрыш, сэр. — Кристабель щелкнула пальцами. — Я хочу его получить.

Пряча улыбку, Берн развязал галстук и вытянул руку: