А лучше – плохого.

Не оглядываясь, поспешила прочь. Не шла, бежала, чтобы скорее оказаться как можно дальше от огненного гада. Прочь, прочь, прочь! Чувствуя небывалую легкость от того, что избавилась, как от камня, тянувшего ко дну, от дурацкой броши. Исправила хотя бы одну опрометчиво совершенную ошибку.

Все, запрещаю себе думать о неприятном и грустном!

Скальде поправится. Я это знаю. Сердцем чувствую. А значит, чего печалиться? Тем более у меня есть верная подруга, которая знает мою тайну. Она поддержит, не даст отчаяться. Любящий кьерд, чье ласковое урчанье действеннее любого успокоительного. А еще странный паж и ворчунья-служанка. С которой мы не всегда ладим, но которая меня уже не раз выручала. И даже ослица есть! Бусинка-Зорька. О ней я, кстати, совершенно забыла.

Значит, я не одинока и в этом мире. Это ли не главное? Ну а все остальное сложится и приложится. Иначе я буду не я, то есть не Аня Королева. Пусть я сейчас не она…

Тьфу ты! Сама себя запутала.

Переступив порог спальни, замерла, окидывая взглядом обстановку, к которой уже почти привыкла. Вот он мой милый кьердик спрыгивает с кровати и спешит ко мне. А вон там уже приготовленная ночная сорочка, и щетка поблескивает перламутром на туалетном столике. У меня вошло в привычку подолгу расчесывать перед сном волосы, как настоящая эсселин Сольвер, и…

Дыхание сбилось. Я сделала несколько торопливых шагов, не веря своим глазам. Возле щетки серебрилось изящное ручное зеркальце, а на его поверхности, отражавшей блики пламени одиноко догоравшей свечи, горела алым… моя гранатовая брошка.

Я потянулась к ней, как к прекрасному миражу. Нет, настоящая. Цветок булавки, сплетенный из серебряных нитей, приятно холодил кожу, в то время как губы согревала улыбка.

Все-таки ему не нужна безвольная кукла. А я снова могу быть собой.

Мабли, как швейцарские часы, была эталоном точности. Являлась утром всегда в одно и то же время, когда солнце только начинало ползти по небу и до зенита ему было, как мне из Хрустального города до Москвы.

В общем, рано приходила. Откидывала изумрудного цвета полог, а иногда и одеяло, нахалюга, стаскивала. Если мой сон, несмотря на все ее требовательно-визгливые «Ваша утонченность, вставайте!», никак не желал прерываться. В такие моменты я мысленно посылала зануду обратно, а иногда и в другие, более экзотические дали. Однако сегодня, когда распахнулись дубовые створки и служанка вошла в спальню в сопровождении пушисто-снежного охотника, я уже была на ногах.

Громко стуча от холода зубами и зарывшись босыми ступнями в толстую меховую шкуру, разжигала огонь в камине. Подбросила в его закопченные недра парочку поленьев, добавила несколько сухих веток, после чего кочергой смешала все это дело со слабо тлеющими углями. Зажмурилась довольно, подставляя ладони оживающему пламени и чувствуя, как щеки начинают гореть от пыхнувшего в лицо жара.

Что еще для счастья надо…

Жаль, здешние умники не додумались до какого-нибудь хитрого артефакта-саморазгорайки, желательно оснащенного таймером, чтобы в определенное время огонь в каминах вспыхивал сам собой. Может, начать толкать свои инновационные идеи в массы? Так ведь положено, если верить фэнтези-романам, действовать всем попаданкам.

Хорошо бы еще ввести моду на джинсы. И вывести из нее все эти платья с жутко неудобными расклешенными рукавами и подметающими полы шлейфами. Уже не говорю про «рога» и колпаки звездочетов, которыми бедным эссель и эсселин вменялось украшать свои головы.

От мыслей о несовершенстве адальфивской моды меня отвлек взлетевший на октаву выше голос Мабли:

– Ваша утонченность, испачкаетесь же!

– Уже, – улыбнулась, обернувшись, и поспешила к медному тазику споласкивать руки.

– Вас же обычно не вытащить из кровати. Плохо спали?

– Наоборот, как убитая. Просто легла рано, вот и встала пораньше.

– Если «как убитая» означает «хорошо», тогда… хорошо, – глубокомысленно заключила Мабли. Вздохнула тяжко: – После нападения этого… этого тагра герцога я боялась, что вы еще долго не оправитесь.

Случись подобное с настоящей Фьяррой, и психологическая травма была бы ей обеспечена. Я же при мыслях о недонасильнике злилась и испытывала раздражение. Но чтобы страдать из-за этого парнокопытного… Много чести! Тем более что мысли о Крейне меня посещали редко. Как и о его двойнике…

За минувший день я ни разу не вспомнила о Леше, и, что самое странное, меня это больше не тревожило. Совесть молчала. То ли атрофировалась совсем, то ли наконец преставилась, а может, решила раз и навсегда распрощаться с такой беспутной хозяйкой.

Теперь я понимала, что любовь к Воронцову осталась в далеком прошлом. Возможно, еще более дальнем, чем день моей свадьбы.

Я всегда мечтала о спокойной жизни. Хотела назло байкам о проклятии, которые оказались совсем не байками, обзавестись семьей. С Лешкой мы давно были близки, понимали друг друга с полуслова. Имели много общих интересов. И друзья у нас тоже были одни на двоих. Нам было легко вместе. Приятно и удобно.

Мне нравилось пребывать в этой своей зоне комфорта, и я искренне верила, что пусть с годами страсть и утихла, но любовь, конечно же, сохранилась.

Наивная.

– Мабли, как сюда попала моя брошка?

Сейчас украшавшая вырез ажурного пеньюара.

– Паж его великолепия принес, – отчиталась надзирательница. – Сразу после того, как вы на ужин ушли. Вы с ним, должно быть, разминулись.

Усмехнулась грустно. Задержись я вчера на минуту-другую, и меня бы не колбасило так за ужином. Я бы по-другому вела себя со Скальде и, возможно, не стала бы свидетельницей жуткого ледяного шоу.

Хотя стараниями графини д’Ольжи, намеренно меня поджидавшей, все равно бы взбесилась. И скорее всего точно так же Ледяного превратила в Огненного.

Так, стоп! Мадемуазель плевательница у меня в мыслях тоже лишняя! Не буду портить себе настроение воспоминаниями о ней. Лучше сосредоточусь на насущном – на Леане, с которого и намеревалась начать свой день.

Вернее, с чего-нибудь вкусненького и страшно калорийного на завтрак. Не моя фигура, а значит, нежалко. После чего, уже на сытый желудок, займусь пажом.

– Мабли, найди Йекеля и передай ему, что после завтрака отправимся к Хордису.

На клятвоприношение.

– Как вам будет угодно, – недовольно буркнула девушка, откидывая тяжелую крышку сундука, одного из четырех бронзово-деревянных монстров, в которых хранились наши с Фьяррой тряпки.

– Что, опять погрызлись?

В ответ Мабли неопределенно хмыкнула и извлекла на свет божий наряд из тяжелой, переливавшейся на свету ткани с меховой оторочкой.

– Как вам зеленое?

– Фисташковое, – поправила ее я, мазнув по платью рассеянным взглядом. Кивнула, соглашаясь с выбором служанки.