резким гнилостным запахом. Я двинулся вглубь. Немного дальше, на алтаре, стояло множество высушенных черепов, ещё несколько выглядело свежими, под ними нацарапана надпись: «КОДОКУ». Окинув пристальным взглядом комнату, можно заметить, что все стены были исписаны подобным образом… жутковато. На моей памяти мало людей, славящих демонов, иметь с такими дело — дурная затея.

Под алтарём лежало несколько книг. Сразу заметил обшарпанное издание «Дзию», авторства Камакири… интересно, что этот парень нашёл в учениях господина. Открыв книгу, убедился — её постоянно перечитывают.

— Занимательные мысли заложены здесь, а, Рьюма-сан? — незнакомый голос сзади.

Сучий сын!..

Испугался, но не дрогнул.

— Необычные, — стараясь сохранить самообладание, я положил книгу на место, — Откуда ты знаешь моё имя?…

— Местные в харчевне напели, что обо мне расспрашивал некий торговец сандалиями, — обернувшись, осмотрел Окуни в полный рост. Несмотря на неопрятность — галантный юнец. Растрёпанные волосы собраны на затылке, на гладком лице размазаны белила, про одежду не наврали: его лохмотья точь в точь походили на сценические костюмы Кабуки.

«Наряд краснее клёна, кожа белее снега», — вспомнилось мне.

— Можно поинтересоваться: зачем вы пришли? — бесстрастно пройдя мимо, парень достал из-за полы чайник и развёл огонь.

— Я посчитал, что ты отлично подойдёшь для моего дела.

— Хм-м-м, — Окуни поставил на стол кроличьи черепа, вероятно, готовясь к чаепитию — Ваше «дело» касается пропаж невест?

— Мне нужно местную тварь победить.

— Ох… Так вы не «торговец сандалиями»?… — сыронизировал он.

— Нет. Мой титул — Кётай. Позывной — «Журавль».

— Зачем тогда скрываться? — сев напротив, Окуни взглянул сквозь гуру голов, — Того просит задание?

— Узнай народ, что я из проповедников — не пустили бы на порог, а о содействии лучше промолчу, — наблюдая, как чудак разливает чай по «кружкам», отвечал я, — Но ты, как мне показалось, отлично бы подошёл…

— …Для приманки?

— Именно.

— … — юноша улыбнулся, отпив чай.

— Ты поможешь нам?

— Мой товар — ваша цена.

— Сколько ты хочешь?

— Бочку саке к моему храму подвезти получится?

— Вполне.

— Замечательно! — загадочно ухмыльнувшись, Окуни отставил череп.

Причудливо чаёвничаем…

Окуни, прищурившись, спросил:

— Слышали историю о местном демоне?

— Как раз хотел спросить.

— Печальная история была…

— От весёлых демоны не рождаются.

— Жил себе юноша, сын крестьянина. Он старался не выделяться: не прыгать выше головы, лежать ниже травы; но была у парня проблема — похоть, — Окуни начал походить на сказителя, — Несчастный не знал, как бороться со своим грехом, и посоветовали ему податься в монахи — отречься от мирского…

— Знаю одного такого, — пробурчал я.

— Кхем! Проблема бритого не покидала, духовные практики не помогли унять похоть, чем больше он сопротивлялся своей природе, тем сильнее желание съедало монаха. Однажды, под вечер, в храм явилась прихожанка, молиться за сохранность своего суженного на фронте. Завидев её, юноша потерял себя — им завладел зверь. То, что произошло дальше…

— Ближе к сути, — с опаской попивая чай, я поторопил рассказ.

— Девушка позора не выдержала, и, выплакав все слёзы, решила сжечь злосчастный храм вместе с монахом.

— Это случаем не?…

— Да, здание в котором мы сейчас находимся.

— Интересненько.

— Слёзы девушки, как говорят, обрели форму ледяных бабочек — демона печали Канашими, озлобленного на счастливых невест.

— Складная история, а с монахом что?

— Умер. А вы, разве, не слышали, что пропадали и женихи?

— Нет, — удивлённо выдал я.

— Нестерпимое желание монаха породило демона похоти — Юкубо, преследующего молодых парней на дорогах.

— Понятно, почему я ему не попался…

— Ей.

— М?

— Демон похоти — девушка с огненными волосами.

Ксо… Задание усложняется.

— Теперь мне надо поймать двоих тварей.

— Не надо, — простодушно отсёк Окуни.

— Почему?

— В знак своих чистых помыслов, я тварь ту зарезал, и деревенские меня сразу зауважали.

— Ты что-то умеешь?

— Умею обманывать, — он лукаво улыбнулся, — Думаете, демона нельзя завести в ловушку?

— Можно, — выдохнул я, отложив пустой череп.

— В харчевне вам не рассказали о моих подвигах?

— Не-а. Сказали только, что ты: «Не боишься никакой работы».

— И то правда!

Мы замолчали. Этот парень… сплошная неопределённость. Вроде и принял меня радушно, но чай мы пили из сушённых черепов; вроде и славит демонов, но за деньги готов зарезать любого из них. Чем-то мы даже похожи.

— Камакири — прозвище вашего господина?

— Ах… Да, — Окуни вырвал меня из раздумий, — Смотрю, тебе пришлись по вкусу его учения.

— Такой критичный взгляд на, казалось бы, привычные вещи — смелости ему не занимать. «У нас нет защиты, кроме несчастного меча»; «Им плевать на нас, нет дела до муравьёв в болоте», — занимательно такое читать.

— Подразумеваются ками, — сказал я, — Богам нет дела до того, что они создали.

— Невнимательно читали, господин! — юноша стрельнул в меня взглядом, — Каждый бог, ведь, выполняет свою задачу и всё другое его, или её, не касается. Аматэрасу, например, просто светит и ни-че-го больше!

— Бей им поклоны, да хоть усрись, всё бесполезно.

— Людям с верой проще.

— Проще… Ха-ха!

На улице успело потемнеть.

Засвистел сквозняк.

— Господин «Рьюма», вы же не планируете уходить?

— Планирую.

— Куда вам в зимнюю ночь?

— Прорвёмся.

— Разрешаю вам переночевать у себя!

— Хм, — окинув взглядом доски, покрытые инеем, я решил, что лучше уж с медведем в одной берлоге, — Откажусь, пожалуй, — ступив на порог, мою шляпу подняло в воздух — лицо поцарапал резкий порыв ветра.

— Как вам погодка? — съязвил актёр.

— Ладно, показывай, где спать.

— Циновка у меня всего одна, но вы же не брезгуете?

Спать с галантными психами я брезгую.

Но что поделать…

* * *

Следующим утром я проснулся один. На алтаре стоял средних размеров череп с горячим рисом, рядом — записка: «Мы так и не поужинали, Рьюма-сан». Долго я косился в сторону пищи, но голод взял верх и, вскоре, «миска» была пуста. Я собрался в дорогу.

Набив кисеру табаком, вышел на улицу.

Покуривая трубку, двинулся следами Окуни — на этот раз через лес не пойду. Тропинка вывела меня на поляну, где открывался прелестный вид на Фудзи — смотрите-ка, не обманули. Понятно, почему эту гору обозвали священной — будь я более эмоционален, бросился бы на колени восхвалять её могущество, а так… Даже в сотый раз — неплохо.

Прислонившись к дереву, взглянул вдаль, настроение улучшилось: погода благосклонна, табачный дым греет лёгкие, высится Фудзияма… будь ещё лето! Э-э-эх!

Хочется петь, но не умею.

Достал сякухати.

— Посвящаю её тебе, — подмигнул горе и заскользил пальцами по деревяшке. Снова появился соблазн прогулять задание, остаться здесь — под деревом, позабыв о проблемах деревенских.

Увы, нельзя.

«Мама, где моя соломенная шляпа? Где?…» — в голове зазвучал вокал скитальца, — «Ветер унёс её, по дороге из Эдо в