Тарен и Колл во главе одного отряда и Ллассар, которому поручили командовать другим, галопом поскакали на свои позиции. Гурги, молчаливый и дрожащий даже в своей громадной теплой куртке, вколотил древко знамени Белой Свиньи в мерзлую землю, отмечая этим место сбора. Тарен понимал, что неусыпный глаз врага замечает каждое их движение, и прежнее нетерпение, смешанное с затаенным страхом, натянуло все его существо, как тетиву лука.

Гвидион верхом на Мелингар подъехал к нему отдать последние приказания.

– Почему Придери ждет? Он насмехается над нами? – выкрикнул Тарен. – Мы для него, наверное, не более чем муравьи, которых можно раздавить, когда вздумается?

– Терпение, – ответил Гвидион, и в голосе его слышались одновременно и дружеское утешение, и приказ военачальника. – Вы – мечи, вложенные в мои руки. Не дайте разбить вас. Двигайтесь быстро, не увязайте в одной стычке, но затевайте сразу много и в разных местах. – Он пожал руки Тарену, Коллу и Гурги. – Прощайте, – сказал Гвидион почти грубо, повернул Мелингар и быстро отъехал.

Тарен следил за ним, пока он не скрылся из виду, затем обратил взор на дальние башни Каер Датил. Эйлонви вместе с Глеу велели оставаться в крепости под защитой Верховного короля. Тарен напрягал зрение в тщетной надежде мельком заметить ее на стенах. О чувствах принцессы к себе он знал не больше, чем когда-то в Каер Даллбен, но, несмотря на свое давнее решение, уже почти готов был открыть ей свое сердце. И тут его, как пловца, подхваченного стремительным потоком, увлек круговорот военных приготовлений, так что он не успел даже проститься с ней. Тоска пронзила его сердце, сожаление о несказанных словах железной хваткой сдавило горло.

Тарен очнулся и крепче сжал поводья Мелинласа, который уже рыл копытом землю и фыркал, выпуская белые облачка морозного пара. Войско Придери поднялось и волной заливало долину. Битва началась.

Она надвигалась быстро, не лениво набегающей волной, как ожидал Тарен, а штормовым накатом. Сначала, словно шум прибоя, долетели сливавшиеся в единый гул крики людей. Сыновья Дон не ждали атаки Придери, а сами устремились навстречу наступающему врагу. Тарен увидел Гвидиона на вздыбившейся белой Мелингар. Дальше Тарен уже не мог ни в чем разобраться, потому что два потока слились в один водоворот мечей и копий.

Тарен поднял боевой рог и подал сигнал. Тотчас же до него донесся ответный крик Ллассара. Тарен пришпорил Мелинласа. Колл и всадники коммотов пустили коней вслед за ним. Мелинлас во весь опор летел вперед; Тарен, чувствуя под собой вздымающиеся конские мускулы, с поднятым мечом нырнул в человеческое море. Закружилась голова, дыхание перехватило, как у тонущего. Тарен понял, что ему страшно.

Рядом, впереди, позади мелькали лица друзей и врагов. Он краем глаза видел, как Ллонио молотит мечом направо и налево. Нелепый шлем съехал на глаза, длинные ноги в стременах распрямились, подняв долговязое тело над седлом. Чудак был похож на ожившее пугало, но там, где проносился Ллонио, враги падали, как колосья под серпом. Могучая фигура Хевидда горой возвышалась в самом центре битвы. Ллассара видно не было, но Тарен вроде бы слышал звонкий боевой клич юного пастуха. Затем уши его резанул яростный рев, и он узнал Ллиан. Она с Ффлеуддуром на спине ворвалась в гущу сражения. В следующий миг Тарен забыл все, кроме клинка в руке. Удары сыпались на него со всех сторон, он яростно отбивался.

Вновь и вновь Тарен и всадники коммотов врезались в ряды нападавших, затем вырывались из гущи сражения, чтобы вновь нырнуть в его круговерть. И тут Тарен с удивительной четкостью различил багряные и золотые одежды. То был король Придери на черном боевом коне. Тарен попытался пробиться к нему и вступить с ним в бой. На миг глаза их встретились, но сын Пуйлла не ответил на вызов простого воина, устремился дальше и вскоре исчез из виду. Однако презрительный взгляд Придери ужалил Тарена больнее, чем вражеский клинок, полоснувший его по лицу.

В какой-то момент Тарена оттеснили к краю битвы. Он приметил Гурги со знаменем и поскакал туда, сзывая своих воинов. В рядах противника образовалась узкая брешь, и в нее вылетела ладная лошадка. Ллуагор! На ней сидел вооруженный копьем щуплый воин.

– Убирайся! – заорал Тарен. – Ты с ума сошла?

Эйлонви, а это была она, приостановилась. Косу она спрятала под кожаный шлем. Принцесса из рода Ллира весело улыбнулась Тарену.

– Понимаю, ты огорчен, – прокричала она, – но это не повод грубить.

Она пустила лошадь в галоп и исчезла среди бойцов.

Какое-то время Тарен не мог поверить, что правда ее видел.

А спустя мгновение он уже дрался с целым отрядом пеших воинов, которые наносили удары Мелинласу и пытались стащить всадника с седла. Тарен смутно сознавал, что кто-то схватил его лошадь под уздцы и тянет в сторону. Неожиданно воины Придери оказались позади. Натиск ослаб. Тарен повернулся в седле и, затуманенный кровавой битвой, поднял меч против врага, вцепившегося в узду.

Это был Колл. Крепкий старый воин потерял свой шлем. Его лысина была исцарапана, будто он продирался через шиповник.

– Побереги свой меч для врагов, а не для друзей! – весело выкрикнул Колл.

Пораженный Тарен на мгновение замер, а потом, запинаясь, хрипло проговорил:

– Ты спас мне жизнь, сын Коллфреура.

– Да? Может, и так, – ответил Колл, будто эта мысль только что пришла ему в голову.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались как сумасшедшие.

Только к закату, когда само небо, казалось, истекало кровью, наступил перелом в битве. Воины Гвидиона приняли на себя натиск врагов, и те замедлились, словно споткнувшись о собственных мертвецов. Волна достигла своего гребня и застыла. Свежий ветер пронесся над долиной. Сердце Тарена взыграло восторгом, когда воины Гвидиона с новыми силами устремились вперед, сметая все перед собой. Тарен затрубил в рог, и всадники коммотов влились в общий поток.

В рядах противника возникла брешь. Тарен натянул поводья. Мелинлас вскинулся и тревожно заржал. Дрожь ужаса пробежала по долине. Тарен понял, что происходит, еще до того, как со всех сторон раздались крики:

– Дети Котла! Бессмертные воины!

Люди Придери расступились, словно в почтительном ужасе. В мертвой тишине, неспешным, размеренным шагом Дети Котла вступили в брешь, и долина огласилась грохотом их тяжелых башмаков. В багровом свете умирающего солнца их лица казались еще более бледными, глаза были холодными и тусклыми, как камень. Колонна бессмертных воинов шла в сторону Каер Датил. На толстых веревках они несли тяжелое таранное бревно с железным наконечником.

Враги, пропустив Детей Котла, вновь сомкнули ряды и пошли в атаку на Сыновей Дон. Наконец-то Тарен понял, почему медлил Придери, как понял и причину его высокомерной дерзости. Лишь сейчас стал ясен план короля-предателя. За длинной колонной Детей Котла с холмов потоком стремились свежие отряды. Для Придери сегодняшняя битва была не более чем разминкой – теперь началась резня.