— Как ты можешь угрожать собственной дочери? Я не в чём не виновата. Уверена, это неправда, — просто не могу поверить, что мне угрожает собственный отец.

— Говорю, тебе, парень умело маскировался под студента, но на самом деле вместо учёбы сбывал наркотики. Как только я узнал, кто вокруг тебя вертится, попросил проверить его и собрать всю информацию на него. Я доверяю своим людям, а не твоему чутью.

— А я не верю твоим людям. Ты на всё готов пойти ради выгоды.

— Я на всё готов пойти ради твоей безопасности. Поэтому мы сейчас пересекаем границу, и та навсегда забываешь об этом парне. Тебе ясно?

— Нет. — Как можно твёрже заявила я.

— Подумай, как следует Есения. Иначе я устрою так, что он не выйдет из тюрьмы. Поверь, мне хватит связей пойти на это.

Я постаралась глубоко вдохнуть и сосчитать до десяти. Но ничего не помогало. Вся ситуация — сплошной абсурд. Но я верила отцу и понимала, что он исполнит своё обещание и испортит жизнь Аслану.

Мы уже подъезжали к КПП. Впереди нас стояло несколько машин.

Я старалась придумать какой-нибудь план. Можно выскочить из машины и подойти к пограничникам. Но что я им скажу, они мне не поверят, потому что Аслан в руках местных властей.

— Его отпустят, если я поеду с тобой? — тихим голосом спросила. Прежде чем что-либо предпринимать мне нужно убедиться в безопасности Аслана.

— Это решит местная милиция, но я вредить ему не стану, если ты сегодня сядешь в самолёт и улетишь в Москву и никогда с ним больше не увидишься. Решать тебе Есения.

Похолодало. Возможно, высоко в горах пошёл снег. Мне никогда не приходилось делать столь сложный выбор. Я только обрела счастье, а теперь должна отказаться от него. Возможно, со временем я найду способ как вернуться к Аслану. Сейчас главное его свобода и безопасность. В тюрьме с ним могут сделать всё что угодно.

Боль за Аслана переполняла меня. Чем счастливее ты становишься, тем больнее потом это терять. Лучше я потеряю Аслана, чем допущу, чтобы ему причинили боль.

— Какие ты можешь дать гарантии?

— Только моё честное слово.

— Разве можно на тебя положиться?

— А разве я тебя подводил?

До нас дошла очередь. Вежливые сотрудники пограничной службы попросили наши паспорта.

Я потянулась к двери машины, но отец успел перехватить мою руку.

— Не стоит, последний раз предупреждаю.

Я прикрыла глаза, пытаясь понять, что делать. Слёзы беззвучно стекали по щекам.

— Хорошо, я согласна, — выдавила из себя слова, которые прозвучали как приговор. Приговор на всю мою жизнь.

Нас пропустили без вопросов и досмотра.

— Девушка кем приходится, — спросил он. Отец посмотрел на меня, так словно я самая большая ошибка в его жизни. Но я выдержала его тяжёлый взгляд.

— Дочь. Любимая дочь.

— Добро пожаловать домой, — радостно поприветствовал нас пограничник.

— Добро пожаловать домой, Есения, — повторил фразу отец.

Я уставилась в окно и уже не обдумывала сказанное отцом. Снова досчитала до десяти. Позже я придумаю план и осуществлю его, потому что больше всего на свете хочу быть рядом с Асланом.

Есения

10 лет спустя

Вот уже несколько недель я жила на адреналине. И в ближайшее время напряжение на спадёт, а только усилится. В предстоящие выходные должно состояться важное мероприятие для всех виноделов. Вручение премии за лучшие вина. Церемония награждения пройдет через пять дней в Сочи. Я входила в число организаторов и мне ещё предстоит обсудить много вопросов с организационным комитетом.

Если ты в полдень оказался в центре города, считай все планы нарушатся. Когда солнце достигало полуденного пика, весь город замирал, а люди плавились в пробках. И сейчас в сторону порта, как всегда, стояла длинная вереница машин.

Кондиционер работал на максимуме. Чтобы как-то отвлечься я включила радио. Но в голове крутились бесконечные мысли словно волчок. Отец попросил заехать в офис, хотя у меня сегодня были совершенно другие планы. Возможно, что-то случилось, потому что он редко обращался с просьбами о встречи.

Сквозь музыку послышался звук сирены скорой помощи. Среди всеобщего хаоса он выделялся, ещё больше добавляя тревожности.

Пришлось прижаться к обочине и уступить дорогу.

Поло набирало обороты, пока я маневрировала, поднимаясь в горку.

Вокруг росли ухоженные клумбы анютиных глазок и других многолеток, их названия никак не могла запомнить. Затем появились бутоны пионов, которые как воздушные шарики собирались улететь в небо.

До офиса оставался один поворот, но машины двигались медленнее черепахи. Скорая повернула и синие отблески мигалки проглядывались сквозь пирамидальные кипарисы. Она остановилась возле бизнес-центра, в котором находился офис «Винарио Пино».

Повернув на желаемую улицу, я прибавила скорости и домчалась до парковки. Фельдшеры выкатывали носилки.

— О, боже, — произнесла в слух, — надеюсь, никто не умер, — беспокойство заставило ускориться.

Как дочь генерального директора, я пользовалась преимуществом и припарковалась у входа.

В этот момент зазвонил телефон. Высветилось имя Нины, помощницы отца.

Лифт долго не спускался. Уже хотела бежать по лестнице пешком. Но двери распахнулись, и я поехала наверх.

Офис располагался на последнем этаже, огороженный матовыми стеклянными панелями, но достаточно прозрачный, чтобы увидеть, как фельдшера укладывали на носилки отца. Неужели ему стало плохо? Он никогда не жаловался на своё здоровье. Что могло случиться?

Ноги подкосились. Всё тело покрылось дрожью. Страх овладел мной. Когда кому-то плохо мне сложно контролировать себя, еле как дошла до двери кабинета.

Отец лежал под кислородной маской.

— Что случилось? — обратилась я к Нине.

— Точно никто не знает. Ему просто стало плохо, он упал. Я тут же вызвала скорую.

— Как он, — теперь я подошла к фельдшерам.

— Кто вы?

— Дочь.

— Похоже на сердечный приступ. Мы оказали первую медицинскую помощь, стабилизировали его состояние. Теперь везём в больницу для дальнейшего обследования и лечения.

— В какую больницу вы его увозите?

— В первую городскую.

— Могу поехать за вами?

— Пока не стоит, вас не пустят к нему. Лучше позвоните через пару часов в отделение неотложной помощи.

— С ним всё будет хорошо? — задала наивный вопрос.

Фельдшер посмотрел на меня и с надеждой в глазах ответил. — Да.