Эта улица нисколько не обманула наших ожиданий — унылые типовые пятиэтажки и дома-«корабли» с трещинами по фасаду, кое-как замазанными цементом, между ними — одинаковые торговые центры в ярких нашлепках рекламы, торговые ряды под открытым небом… кстати, даже небо здесь казалось более хмурым и унылым, чем в центре.

— Ну, вот он — дом номер двенадцать… — показал дядя Вася на грязно-белый девятиэтажный дом. — Не похоже, чтобы здесь обитали олигархи или даже представители среднего класса…

Мы остановились около нужного подъезда, выбрались из машины. Дядя Вася с тоской посмотрел на свои «Жигули»: в этом районе даже такую машину могли за полчаса разобрать по винтику.

Но делать было нечего.

Мы подошли к подъезду.

При всех минусах этого района для нас имелись и некоторые плюсы: так, хотя на двери и имелся кодовый замок, кто-то из предприимчивых жильцов вставил в него щепочку, так что дверь подъезда вовсе не закрывалась.

Мы переглянулись и вошли внутрь.

Лифт, разумеется, тоже не работал.

К счастью, квартира Воронко находилась невысоко, на третьем этаже. Мы поднялись по лестнице, и Василий Макарович решительно нажал на кнопку звонка.

Никакого звука мы не услышали, и только тогда заметили, что идущий от кнопки провод оборван.

Тогда дядя Вася постучал в дверь.

— Сейчас! — донесся из глубины квартиры надтреснутый старушечий голос, и снова все затихло.

Мы прождали еще несколько минут, и Василий Макарович снова постучал.

— Сейчас! — раздался тот же самый голос.

Мы еще несколько минут простояли под дверью.

— Да что же это такое! — не выдержал дядя Вася и несколько раз изо всех сил шарахнул кулаком по двери.

С притолоки посыпалась цементная пыль, из-за соседней двери раздался раздраженный крик:

— Я тебе постучу! Я тебе так постучу, костей не соберешь! Я тебе сейчас по голове костылем постучу! Ты думаешь, если я инвалид, так уже ничего не могу?

Но за дверью квартиры Воронко наконец послышались шаркающие шаги и недовольный старушечий голос:

— Нетерпеливые какие! Пять минут обождать не можете! Ну, открываю, открываю уже!

За дверью звякнуло, брякнуло, скрипнуло, дверь распахнулась, и перед нами предстала колоритная старуха.

Она могла бы без грима играть в кино Бабу-ягу: огромный крючковатый нос, нависающий над верхней губой, заметные усы на этой же губе и пучки седых волос на подбородке. Жидкие седые волосы на голове были стянуты в хвостик и прихвачены гламурной розовой заколкой. В довершение выразительного облика в углу рта у бабули торчала дымящаяся сигарета, а одета она была в красный мужской шелковый халат вроде тех, в каких выходят на ринг боксеры-профессионалы. Так и хотелось объявить: «В красном углу ринга непобедимая Баба-яга…»

— Ну вот, еще бы немножко, и на третий уровень вышла бы, — вздохнула старуха, окидывая нас оценивающим взглядом. — А тут вы… пять минут подождать не могли!..

— Да мы, бабушка, уже минут двадцать под вашей дверью переминаемся! — проговорила я. — Перед соседями неудобно! Неизвестно что подумают!

Мой намек был понят, и старуха отступила, пропуская нас в прихожую.

Только когда мы с трудом протиснулись туда (прихожая по размеру не превышала морозильную камеру небольшого холодильника), хозяйка спохватилась и спросила:

— А вы по какому делу? Насчет протечки, что ли? Так Люська врет: у нее эта протечка еще от прошлых жильцов осталась, которые в Канаде, а мы с Вадиком вовсе ни при чем…

— Протечки? — переспросила я, изобразив на лице настороженное выражение. — Насчет протечки нас не предупредили! Если протечки постоянные, то это минус! А кто у вас в Канаде?

— У меня в Канаде никого, — старуха попятилась. — Я вообще нигде не была, не имею и не привлекалась. Это в той квартире, что под нами, прежние жильцы в Канаду переехали. А какая такая протечка? Какой еще минус? Вы вообще кто такие?

— Мы по поводу квартиры, — выдал дядя Вася домашнюю заготовку. — Вадим Воронко вам кем приходится?

— Внук он мне… внучек единственный… мы с ним тут вдвоем живем… А что с ним случилось?

— Пока ничего, — успокоил ее Василий Макарович. — Внук ваш обмен затеял. В эту квартиру вот племянница моя переезжает, — он кивнул в мою сторону, — так вот, мы хотим посмотреть, как у вас здесь… какие условия, какое состояние…

— Обмен?! — ужаснулась старуха. — Какой такой обмен? Ничего ни про какой обмен не знаю!

— Сложный обмен, по цепочке, — фантазировал дядя Вася. — Вы с внуком в конце концов переедете в трехкомнатную квартиру возле станции метро «Пионерская»…

— Трехкомнатную? — Глаза старухи загорелись. — Возле «Пионерской»? У меня же там племянница рядом, Тамара… это мне очень удобно, если возле «Пионерской»!

— Только еще посмотреть надо, подойдет ли нам ваша квартира! — охладил ее дядя Вася. — Не хочется же кота в мешке покупать…

— Зачем кота? — возмутилась хозяйка. — Не надо никакого кота! Я этих котов вообще на дух не переношу. От них один беспорядок и антисанитария. Так что вы смотрите квартиру… квартира у нас хорошая…

Мы прошли в комнату.

Ремонт здесь не делали лет двадцать. Обои в жутких розочках выцвели до неприличия, а кое-где отстали от стены и висели живописными лоскутами. Мебель тоже была никудышная — румынский малогабаритный полированный гарнитур, купленный по большому блату в период раннего покорения целины.

Зато на видном месте стоял очень современный включенный компьютер, на котором светилась яркая заставка популярной компьютерной игры.

По тому печальному вздоху, с которым хозяйка взглянула в сторону компьютера, я поняла, что за его экраном она проводит все свое свободное время.

Впрочем, наверное, лучше играть в компьютерные игры, чем сидеть целый день, уткнувшись в телевизор, пусть даже в дорогую плазменную панель, которую я заметила в углу.

Еще на столе рядом с компьютером стояла хрустальная пепельница, полная окурков, и недопитая рюмка с золотистым финским ликером. Бутылка этого ликера с яркой этикеткой находилась тут же. Еще несколько ярких бутылок с импортным алкоголем стояли за стеклом румынского серванта.

В общем, судя по всему, бабка в отсутствие внука весело проводила время!

Проследив за моим взглядом, она неправильно его истолковала, достала из кармана боксерского халата глянцевую пачку «Парламента» и протянула мне:

— Угощайтесь!

— Не курю, — помотала я головой. — Вы же знаете, что Минздрав предупреждает…

— А я курю, — усмехнулась старуха. — И даже выпиваю помаленьку. В моем возрасте лучше жить в свое удовольствие, чем беречь здоровье! Мне уже недолго осталось…