— А что, — вступил в разговор Василий Макарович, — кроме вас с внуком, в этой квартире больше никто не прописан? Вы с ним только вдвоем проживаете?

— Вдвоем, вдвоем, — энергично закивала она. — Никого больше, не сомневайтесь!

— А родители Вадика отдельно живут? — продолжал дядя Вася расспросы.

Я подумала, что он переборщил и бабка сейчас в лучшем случае замкнется, а в худшем выставит нас за дверь. Но дядя Вася наверняка за долгие годы работы в милиции отлично изучил психологию свидетелей и умел находить к ним правильный подход.

Бабке явно хотелось поговорить, и она охотно откликнулась.

Сев за стол, она пригорюнилась и проговорила:

— Не повезло моей Вале… мужик ей никчемный достался… пил он, Николай, не просыхая, по этому делу и помер…

— Кто такая Валя? — строго осведомился дядя Вася. — Кто такой Николай и какое отношение имеет к теме нашего разговора?

— Валя?! — Старуха явно удивилась такому вопросу. — Так дочка же моя Валя! Вадика родная мать!

— А Николай, надо понимать, — его отец? — сообразил Василий Макарович.

— Отец, отец! — закивала старуха. — Только какой же это отец, если от него ни денег, ни воспитания и вообще ничего хорошего!.. А потом вообще помер по пьяному делу. Вадику тогда только пять лет исполнилось…

— А что Валя? — осведомился дядя Вася. — Она тоже отдельно от вас проживает?

— Отдельно, отдельно! — закивала старуха. — Валя — она у меня очень хорошая, а что пьет — так оттого, что жизнь у нее тяжелая. И то она уж почти год как завязала. Муж у нее теперь есть, приличный человек, машины чинит. Антон Иванович его зовут…

— Они вам помогают? — продолжал расспросы дядя Вася.

— Да нет, — вздохнула старуха. — Мы уж сами как-нибудь… У Антона Ивановича свои дети имеются, где уж ему нам помогать… они и так едва концы с концами сводят…

Легенда о крутых и богатых родителях, которую изложила Лена, трещала по всем швам.

Чтобы поставить точки над «i», дядя Вася прямо спросил:

— А на что же вы живете? Пенсия у вас, наверное, небольшая?

— Ох, небольшая! — Старуха опять пригорюнилась. — Это не пенсия, а одни слезы. Но Вадик у меня очень хорошо учится, и ему за это стипендию платят повышенную, так что нам на все хватает… А и то сказать — много ли нам надо?

Мы с дядей Васей переглянулись: судя по тому, что мы знали про Вадима Воронко, он не получал ни повышенной, ни обычной стипендии. А если бы и получал — вряд ли на эту стипендию можно было бы не то что прожить вдвоем, но даже прокормить средней величины кота! А тут, конечно, квартира бедная и запущенная, но налицо некоторые признаки относительного благополучия — хороший компьютер, дорогая плазменная панель, полный сервант импортных напитков, да и сигареты бабка курит недешевые…

Кроме того, Лена говорила, что Вадик дорого одевается и тратит деньги не считая, как сынок богатых родителей…

Нет, как хотите, а что-то тут не увязывается!

— Давайте мы остальные помещения поглядим! — вспомнил дядя Вася о причине нашего посещения.

Другими помещениями оказались:

— кухня размером с птичью клетку, где мы увидели те же вопиющие противоречия: потолок в протечках, облезлые стены и дорогая современная бытовая техника;

— ванная комната, не больше обычной пластиковой мыльницы, в которой стояла желтая от ржавчины ванна, а на треснувшей раковине — дорогой мужской парфюм;

— вторая комната, в которой, судя по всему, обитал сам Вадим Воронко.

Здесь тоже выявились кое-какие странности.

Мебель в комнате Вадима была вовсе не «совковая», как у бабки, наоборот, здесь царил стиль «хай-тек»: стеклянный стол, металлические хромированные стеллажи, белый кожаный диван, отличный музыкальный центр, книжные полки холодного серо-голубого цвета. На этих полках стояли многочисленные художественные альбомы, в основном посвященные русской живописи девятнадцатого века.

В принципе, такой подбор литературы вполне соответствовал будущей специальности Вадима: как-никак он учился именно на искусствоведа.

Но это не сочеталось с образом балбеса и лодыря, который создала Лена: такой убежденный бездельник и лентяй не должен был собирать серьезную профессиональную библиотеку. И опять-таки — все эти альбомы, как и современная минималистская мебель, стоят больших денег… откуда они у Вадима?

И еще одно… в этой комнате ощущался довольно сильный запах краски, как будто здесь только что делали ремонт, хотя никаким ремонтом здесь и не пахло. Как и в бабушкиной комнате, потолок был в пятнах застарелых протечек и обои во многих местах отставали от стен огромными пузырями.

Я заметила, что дядя Вася тоже поводит по сторонам носом, как будто принюхиваясь.

Походив по комнате, он наконец подошел к стене, завешенной гобеленом того же серо-голубого цвета, который доминировал в этой комнате. На гобелене был изображен человек с собакой на поводке, собака немного напоминала нашего Бонни, но не это привлекло Василия Макаровича: здесь, возле этой стены, запах краски чувствовался особенно сильно.

Дядя Вася потянулся к гобелену и приподнял его край.

Бабушка Вадима, которая молча следила за нашими действиями, издала протестующий возглас, но дядя Вася уже отдернул гобелен, и мы заметили за ним закрытую дверь.

— Это что — у вас есть еще одна комната? — оживился Василий Макарович. — Как же так? А по документам квартира у вас числится как двухкомнатная…

— Да не комната это… — проговорила старуха, доставая из пачки очередную сигарету. — Это кладовка…

Она объяснила нам, что за этой дверью находится так называемая «тещина комната», то есть обыкновенный темный чуланчик без окон, где Вадим держит какие-то свои вещи…

— И не велит мне туда заглядывать! — произнесла она чрезвычайно зловещим тоном.

Мы с дядей Васей переглянулись: что еще за тайны? Что еще за комната Синей Бороды? Не здесь ли кроется объяснение относительного материального благополучия бабушки и внука?

Дядя Вася незаметно подмигнул мне. Я его поняла и взяла хозяйку за локоть:

— Извините, мы как-то невежливо себя ведем. Даже не представились. Вот меня зовут Василиса, а вас?

— Анфиса Михайловна, — отозвалась старуха, приосанившись. — Так что, может, выпьем по рюмочке за знакомство?

— Извините, Анфиса Михайловна, я вообще-то не пью. Вот от чашки чая я бы не отказалась…

— Можно и чая, — согласилась старуха, и мы вернулись в ее комнату, оставив дядю Васю наедине с таинственной комнатой.

Анфиса Михайловна взяла чайник и отправилась на кухню, напевая:

Оставшись один, Василий Макарович для начала подергал дверь «тещиной комнаты», но она, само собой, оказалась заперта.