Нет-нет-нет! Она не для того проделала весь этот путь, чтобы вернуться ни с чем!

– ТЫ ОЧЕНЬ УПРЯМА, ДЕВОЧКА.

Ей показалось, волчица произнесла это с гордостью. Кари поклонилась и снова заскулила.

Спаси его! Бери что хочешь, я дам любой зарок, только верни мне мужа! Разве честно, что у нас была только одна ночь? Разве справедливо, что Чарльз никогда не обнимет своего ребенка?

– ДА… ДЕТИ, – волчица открыла второй глаз и прищурилась. – Я ХОТЕЛА УВИДЕТЬ ВАШИХ ДЕТЕЙ.

Тогда спаси его! Умоляю! Разве тебе сложно?!

– ЛЮБОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО ИМЕЕТ СВОЮ ЦЕНУ.

Скажи, назови ее. И Кари заплатит.

– ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ГОТОВА НА ВСЕ, ЧТОБЫ ИСЦЕЛИТЬ СВОЕГО ВОЛКА?

Да!

– ДАЖЕ ЕСЛИ Я ЗАБЕРУ ТВОЙ ДАР?

Дар шамана? То подобие зрения, которое у нее есть? То, что делает ее особенной, неповторимой, такой ценной для науки? Дар, который позволил ей вместе с Аланом создать магофоны? Дар, с помощью которого Кари рассчитывала разгадать тайну Врат?

Кто-то скажет: подумаешь, дар. Ты же не шаман, зачем он тебе?

Но дар давал возможность видеть. Пусть так – неполноценно, странно, но видеть. Полная слепота была тайным и самым жутким кошмаром Кари.

Полностью отказаться от зрения ради того, чтобы ее муж мог ходить?

Какой жестокий выбор. Почему нельзя потребовать что-то другое.

– ЦЕНА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЙ. ТАК ОТДАШЬ?

Отдам!

Волчица укоризненно покачала головой.

– ТЫ ХОРОШО ПОДУМАЛА, ДИТЯ?

Да!

– СКАЖИ ЭТО ВСЛУХ.

– Хорошо, – в земном теле волчья пасть едва ли была приспособлена к человеческой речи, но слова получились громкими и внятными. Где-то далеко внизу, вторая Кари повторяла, глядя в костер широко распахнутыми невидящими глазами. – Слушайте меня воды, небеса, скалы и огонь, дремлющий в недрах. Я, Найраторики – слепой волк, стоя на своей земле, отрекаюсь от дара Видящей. Отдаю в уплату за исцеление моего супруга Чарльза Маккензи.

Под ногами глухо громыхнуло, словно где-то в небесах собиралась гроза.

– ТЫ ВЫБРАЛА, ДА БУДЕТ ТАК.

Гигантская волчья морда надвинулась, закрыла от Кари небесную реку и звезды. Волчица дунула ей в лицо, и холодный ветер прошел сквозь тело, унося с собой частичку чего-то очень важного, значимого, дорогого. На мгновение сердце сжалось от тоски и невосполнимого чувства утраты. Кари захотелось завыть, но она сдержалась. Ледяное пахнущее иными вселенными дыхание коснулось ее лица, и мир погрузился во тьму. Не осталось ни звезд, ни реки, ни Небесной волчицы. Топкий берег под ногами разошелся, и Кари почувствовала, как летит куда-то вниз. В черноту.

Нельзя сказать чтобы обстановка особо располагала к дреме, скорее наоборот. Незнакомые горы, полная луна в небе и костер будоражили кровь. Что и говорить о танце Кари – его Кари, которая сняла строгий костюм, расписала лицо ритуальными узорами и теперь изгибалась у костра, демонстрируя нечеловеческую грацию.

Пусть в самом танце не было и намека на соблазн, зрелище получилось сногсшибательно эротичным. Способным разбудить и мертвого.

И все же Чарльза неумолимо потянуло в сон. Рваный ритм бубна завораживал, убаюкивал. Силуэт девушки у костра растворялся в ночи, превращался в еще одну тень среди теней долины Меокуэни.

Он, должно быть, задремал, потому на его глазах от Кари отделился призрачный силуэт волка и помчался по лунной дороге вверх, в то время как Кари в человеческой ипостаси продолжала кружиться тенью рядом с костром. Ритм ее бубна становился все быстрее, громче, яростней. Взлетал ввысь и отражался эхом от горных вершин, гремел над головой. Словно все небо превратилось в огромный бубен, Кари стучала в него и горы, гейзеры, весь мир вокруг жили, подчиняясь созданному ею ритму.

Над головой переливалась мириадами созвездий бескрайняя ночь. Бледный круг Луны завис над головой, и на мгновение Чарльзу показалось, что в щербинках и линиях он видит силуэт бегущего волка…

Ритм оборвался, и на долину обрушилась тишина.

В этой тишине зазвучал голос. Знакомый и незнакомый, похожий на голос Кари, но при этом другой – слишком отстраненный, бесстрастный

– Слушайте меня воды, небеса, скалы и огонь, дремлющий в недрах. Я, Найраторики – слепой волк, стоя на своей земле, отрекаюсь от дара Видящей. Отдаю в уплату за исцеление моего супруга Чарльза Маккензи.

– Кари, нет! Что ты несешь?!

Темный силуэт на фоне костра покачнулся, бессильно опустился на землю. Бубен выпал из ослабевших рук и укатился.

– Кари!

Он попытался вскочить и чуть не застонал от злости на собственную беспомощность – инвалидное кресло, бесполезное в горах, осталось в доме шаманки. Сюда Чарльза приволокли на носилках двое дюжих братьев его жены.

Выругавшись так, что сержант Рассел удавился бы от зависти, Чарльз пополз к ней, мысленно проклиная долбанную долину, шаманку и дурную одержимость своей волчицы. Зачем он только согласился участвовать в этом балагане?! Просто для Кари это было очень важно, а он не хотел ее расстраивать. Понадеялся, что обойдется без сюрпризов.

Не обошлось и вот результат – они затеряны где-то в горах, Кари плохо, а помощь придет не раньше, чем через сутки.

Что с ней? Только бы ничего серьезного!

И что за ересь она там несла про отречение от дара?

Он прополз половину пути, когда костер заслонила огромная морда призрачной волчицы. Два желтых глаза, похожих на две луны, взглянули прямо в душу, просветив ее до самого донышка, куда там сканирующим амулетам.

– НИЧТО НЕ ДАЕТСЯ ДАРОМ, СЫН МОЙ. ПОТЕРПИ, БУДЕТ БОЛЬНО.

Волчица шумно вдохнула и ледяной ветер заморозил кожу до полной нечувствительности. А мгновением позже Чарльзу показалось, что он горит, горит заживо. Нижнюю половину тела словно опустили в костер, и молча выносить эту муку было невозможно. Боль была такой нестерпимой, что он выгнулся и закричал, царапая пальцами сухую почву. Истошный крик взлетел к ночному небу и оборвался хрипом. Перед глазами все расплылось от слез и долгие минуты, а может часы или даже столетия не было ничего кроме боли…

***

Все заканчивается, и адский мучительный спазм потихоньку начал проходить. Тело ниже пояса все еще болезненно покалывало, но кричать, рыдать и биться в конвульсиях больше не хотелось. Оборотень сморгнул выступившие от боли слезы и сел. Посмотрел на свои ноги – по ощущениям от них давно должны были остаться обгорелые головешки. Но нет. Ноги, как ноги, разве что мышцы усохли за три месяца без нагрузки.

Что это было? Кари… неужели она действительно смогла? И все эти сказки про Небесную Праматерь – не просто сказки?