– Увы, они, действительно, чаще всего случаются в сентябре, хотя опасность сохраняется до конца октября. К счастью, на Бермудах они бывают редко. На Кубе чаще, но бухта Матансаса считается относительно защищенной. Как, впрочем, и предполагаемые места высадки. Но, насколько мне известно, у вас есть возможность предупредить об опасности урагана.

– Именно так. В случае урагана операцию придется отложить на двое-трое суток. Лучше всего во всех трех местах, чтобы не потерять фактор внезапности.

Так что, согласно нашему плану, мои ребята в ночь на пятнадцатое захватят базу флота янки в Ки-Уэст, Джеймстаун-Лэндинг у мыса Генри в Виргинии и форты Самтер и Молтри у Чарльстона. Далее все в ваших руках. Вот только… Скажите, а почему вы отказались от одновременной высадки нашей экспедиционной бригады?

Нейт Форрест с удовольствием отпил еще глоточек кофе, поставил чашку и с виноватой улыбкой произнес:

– Именно я предложил, что в самом начале пойдут именно южане, а также добровольцы-ирландцы и шотландцы. И вот почему я. Многие южане свыклись с положением вещей после Войны Северной агрессии, и присутствие войск Югороссии на первом этапе может быть воспринято ими неоднозначно. Конечно, это далеко не большинство населения, но все равно с ними необходимо считаться.

«Да уж», – подумал я. Вспомнились фотографии из оккупированного немцами Парижа, которые произвели такой фурор незадолго до нашего перехода в это время. Девушки в кафе в модных очках, нарядно одетые люди у магазинов, семьи, прогуливающиеся по Елисейским Полям, мальчишки, удящие рыбу в Сене… Помнится, выставку городские власти Парижа почти сразу же закрыли – не вязалось это с тиражируемой годами героической картинке мужественных французов из Сопротивления. Было Сопротивление, было, вот только главную роль там играли, как ни странно, русские эмигранты – во главе с княгиней Верой Аполлоновной Оболенской, казненной немцами в 1944 году, и советскими военнопленными, бежавшими из лагерей, расположенных на территории Франции. Даже «Песню партизан», гимн Сопротивления, и тот написала русская эмигрантка Анна Бетулинская, хотя по распоряжению де Голля этот факт долгие годы скрывался.

Да что там Париж… Французов немцы, в отличие от русских, особо не зажимали, и жили парижане при оккупации очень даже неплохо. Но и некоторые русские шли в полицаи. И даже среди евреев, которых сгоняли в гетто, появилась привилегированная группировка – так называемые еврейские советы, юденраты, которые следили за порядком в гетто и выдавали немцам любых своих соплеменников из числа тех, кто пытался оказать нацистам какое-либо сопротивление или даже задумывался об этом. Конечно, практически везде юденраты в полном составе оказывались потом в тех же газовых камерах, но поначалу они не умирали от голода и холода и не ютились по двадцать человек в маленькой комнатке, а некоторые даже проворачивали кое-какие коммерческие сделки с немцами.

Так что неудивительно, что и среди южан многие смирились с ситуацией. Пусть даже если твои идеалы растоптаны, а твои родственники погибли – но сам-то ты жив, здоров, и в ближайшее время тебя и твою семью не убьют и не лишат всего, что ты заработал, после войны. Более того, в некоторых штатах – в том же Мэриленде или Миссури – им ничего и не было, разве что некоторые лишились рабов. Конечно, кое-кого посадили без суда и следствия, и многие из них умерли в тюрьме, но большинства это не коснулось.

Послышались чьи-то торопливые шаги, и я отвлекся от своих мрачных мыслей. В беседку вошел человек в форме лейтенанта Конфедерации.

– Адмирал Семмс, генерал Форрест, полковник Рэгью… Рэгу… – он так и не смог выговорить мою фамилию, и я махнул ему рукой, дескать, не старайся, а то язык вывихнешь. – Срочная новость из Вашингтона: Вторая Реконструкция началась, Конгресс одобрил закон о военном положении во всех штатах, в которых в 1861 году еще было разрешено рабство, а также о лишении белого населения этих штатов гражданских прав. Это касается даже тех южных штатов, которые в 1860-х не примкнули к Конфедерации. Исключение, согласно закону, только для тех, кто приехал на Юг после 1865-го либо после освобождения той или иной территории. Насколько известно, ввод войск уже начался.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – подумал я. Второй же – диссонансной – мыслью было: «Ну что ж, похоже, не удалось смирившимся отсидеться в безопасности». Как было сказано у Стругацких в повести «Трудно быть богом»: «Одних режут прямо на улицах, другие сидят по домам и покорно ждут своей очереди. И каждый думает: кого угодно, только не меня».

Но конкретно это означало одно – как говорится, если хочешь рассмешить Господа, расскажи ему о своих планах. Все, что мы сейчас обсудили, пошло коту под хвост, и начать воевать нам придется намного раньше, чем мы ожидали.

11 августа (30 июля) 1878 года. Земля Руперта

Лейтенант Виктор Баев. Спецназ Югороссии

Вертолет летел на запад, к предгорьям Скалистых гор. Если верить карте, там начинались сплошные леса, в которых конный отряд янки мог затеряться, словно иголка в стогу сена. Поэтому нам надо было успеть перехватить его на открытой местности.

Индианка, сперва опасливо поглядывавшая на меня и моих ребят, немного успокоилась. Конечно, для нее, человека, который всю свою жизнь провел среди дикой природы, полет на вертушке был большим потрясением. Да и события последних дней – нападение североамериканских кавалеристов на индейскую деревню и поголовное истребление ее жителей – не могли не сказаться на психике девушки. Но как бы то ни было держалась она молодцом.

Перед полетом я, как смог, объяснил ей по-английски, что ей следует делать. И теперь, сидя на складном металлическом сиденье у окна, она внимательно разглядывала местность, над которой мы летели. Конечно, для нее все это было непривычно, но она прилежно смотрела вниз.

Неожиданно индианка стала возбужденно что-то выкрикивать и тыкать в окно пальцем. Вглядевшись, я увидел в рощице у небольшого озера множество белых палаток и пасущихся рядом с ними коней. Если бы это была группа старателей либо трейдеров, их было бы намного меньше, а единственный отряд Северо-Западной конной полиции в этих краях, как известно, недавно перестал существовать. Так что это могли быть только люди полковника Мак-Кензи.

Открыв дверь в кабину пилотов, я наклонился к Степанычу – нашему водителю воздушной кобылы – и указал на рощицу. Штурман-оператор, сидящий справа от пилота, сделал стойку и приготовился к бою.

Мы вылетели на задание, имея на борту четыре блока НАРов С-5С. Это 128 ракет калибра 57 мм, каждая из которых начинена тысячей стальных игл длиной 40 мм. Залпа даже одного блока хватило бы, чтобы выкосить все воинство вышеозначенного полковника. Ну а для тех, кто уцелеет, на вертушке имелась встроенная четырехствольная подвижная пулеметная установка 9А622 калибра 7,62-мм с боезапасом в 1800 патронов. В общем, всем янки достанется вдоволь, и никто не уйдет обиженным. Но мне почему-то после всего увиденного в индейской деревушке было совсем не жалко североамериканских вояк.

Степаныч сделал мне знак рукой – дескать, уходи, не мешай людям работать – и стал выцеливать лагерь янки через установленный перед лобовым стеклом прицел. Я подумал, что действительно не стоит стоять над душой у спецов своего дела. Да и надо будет предупредить девушку, что лучше ей не смотреть на то, что сейчас произойдет. Впрочем, прикинул я, все же надо сделать поправку на суровость здешних нравов и желание индианки отомстить за своих погибших соплеменников. Думаю, что она останется довольна, наблюдая сверху за тем, как гибнут люди, уничтожившие столько ее близких и родных.