нем следы побоев, признаваться в том, что его били, не хотелось. Как это унизительно…

– Короче, я в камеру попал в таком состоянии, что толком не помню, что дальше было, – сказал он. – Даже как к… сюда, откуда звоню тебе, как попал, не помню.

– Олег, дружище, то, что ты говоришь, еще больше ухудшает твое положение, – с испугом проговорил Игорь. – Там милиционеров перебили. И так же, как Карину. Тем же способом. Порубили на куски! Последним Карину видел ты. Чтобы так разрубить, нужно иметь силу и оружие, все это у тебя есть. И в обоих случаях ты замешан…

– Слушай, ты кому это городишь? – вспылил Чернов. – Я же говорю тебе – я не делал этого! Ни ее, ни ментов я не убивал! Но раз ты считаешь…

– Я, Тарас и Вера, может быть, единственные, кто тебе верит, – с обидой в голосе ответил Смоленский. – Я лишь повторяю тебе версию следаков! Весь день телевидение говорит о том, что… Вот черт! Олег, быстро говори, что я могу сделать для тебя, кажется, приехали за мной! Внизу две «волги» остановились!

– За тобой? – Чернов посмотрел на Илсу. Не хватало еще и ее подставить. – Слушай, ничего не бойся, у тебя все ровно! У них на тебя все равно ничего нет, допросят и отпустят. Это им активность нужно проявить, после всего, что случилось, но тебе они ничего предъявить не могут. Понимаешь?

– Да, точно, голос Смолы стал бодрее. – А я еще адвоката подключу…

– Игореха, мне нужна твоя помощь. – Перебил Чернов словоизлияния друга. – Сходи, пожалуйста, ко мне домой, ключи ты знаешь где. Знаешь же, да?

– Нет, не помню, подскажи.

– У соседей, дверь справа от моей. Они тебя знают, отдадут! В квартиру не заходи, менты могут тебе потом проблемы создать. Сходи в гараж, там за ящиком, ну, да ты знаешь, я тебе показывал.

– Да, помню, помню, говори быстрее, скоро они будут здесь.

– Там у меня чекан спрятан. Это такой инструмент, смесь топорика и кирки, только наконечник другой. Отдай его Иванычу, я у него брал, неудобно будет, если менты заберут. Решат, что это оружие, он очень похож, хотя это натуральный инструмент ремесленника. Чеканщика. Но при случае он может и оружием послужить. короче, надо его отдать Иванычу. Выручи, не поленись.

– Да ты о чем говоришь! – обиделся Смоленский. – Сегодня же все и сделаю. Еще что нужно, говори быстрее, они вот-вот поднимутся.

Олег замялся. Ему было неудобно, но ситуация была не такая, чтобы миндальничать.

– Мне нужно уходить отсюда, – сказал он в трубку. – Игорь, у тебя есть деньги? Свободные.

– Не поверишь, но не дам. При себе нет, да и следят за мной наверняка. Любой съем со счета тоже вызовет подозрения. Сделаем вот что, записывай телефон. – Смоленский продиктовал номер. – Это Жак. Скажешь, что от меня, он даст, я его предупрежу. Меня не ищи, наверняка прослушку установят. Связь будем держать через того же Жака. Все, держись и помни – мы в тебя верим…

В трубке раздались короткие гудки. Чернов медленно положил трубку. Ему ужасно не хотелось поднимать голову и встречаться глазами с девушкой.

– Олег, что все это значит? – спросила Илса. – Тебя обвиняют в убийстве?

– Илса, я не убивал, – севшим голосом произнес Олег. – Я не знаю, каким образом оказался здесь, у тебя, но понимаю, что не должен был приходить сюда! Я сейчас уйду.

– Никуда ты не уйдешь! – не громко, но твердо ответила Илса. – Это же самоубийство. В таком состоянии я тебя не отпущу. Но в то же время, я думаю, имею право знать, что все-таки происходит. И с чем нам придется столкнуться.

– Нет, я должен идти. – Олег приподнялся и, почувствовав приступ головокружения, замер.

– Прекрати говорить глупости. А тем более делать. Судя по тому, что происходит, ты их и так уже наделал немало! – Произнося эти слова, Илса внимательно следила за выражением его лица. – Хорошо бы некоторым людям, которые никак не могут расстаться с детством, понять, наконец, что жизнь не имеет ничего общего с книжной романтикой. Это жизнь, здесь все иначе!

Чернов ее почти не слышал, стараясь преодолеть приступ слабости. Наконец ему удалось сесть. Временная глухота лишь помогала ему сосредоточиться на внутренних ощущениях. Каким-то чудом удержав равновесие, он замер, собираясь с силами. Предстояло самое трудное – встать.

– … Ну что за глупое упрямство! – донеслось до него. Он что, ничего не слышал? Опять потерял сознание? Нет, это никуда не годится. Он обязан встать.

– Нет, ты только посмотри на себя. На тебе же лица нет. Вот упрямый!

У девушки сжалось сердце, от жалости или, может, от чего-то другого, она не знала. Не до размышлений сейчас, нужно заставить его лечь, он же совсем без сил!

Илса, укоризненно качая головой, подошла поближе.

Олег сидел бледный, с закрытыми глазами. По его лицу струился пот. Надо же быть таким упрямым! Неужели не понимает, что не сможет и шагу ступить? Да и одежда… Он, наверное, еще не понял, что лежит совсем голый. Илсе и ее маме пришлось стащить с него всю одежду. Она была вся в крови, от нее так разило камерным запахом, что пришлось сразу засунуть в стиральную машину.

Чернов сидел и решал – готов ли он к решающему подходу или нет? Накопил силы или торопится? Один раз он уже переоценил свои силы. Тогда все кончилось плохо, он получил компрессионный сдвиг позвонков. Это было на республиканских соревнованиях. Друзья уговорили выступить на областных по тяжелой атлетике, сколько бы они ни говорил, что никогда штангу не таскал, слышать не хотели. Говорили и не нужно ее поднимать, ты только выйди, обозначь подход и уходи. Главное, что был участник, а победа не важна. Как же не важна, Чернов ни разу так не делал. Раз вышел, нужно попробовать, вдруг поднимет. Тем более. что на тренировках, хоть и меньший вес, но поднимал. Самонадеянность, граничащая с глупостью. Коварный снаряд мгновенно и жестоко наказал за пренебрежение.

С тех пор прошло много времени. Теперь Чернов признавал только турник, отжимание и плавание. Да еще бег. Эти упражнения помогли закачать мышцы спины и возвратиться к нормальной жизни, но урок запомнился надолго.

Сейчас предстояло получить второй.

* * *

– Юрий Иванович, посмотрите, пожалуйста! – Нина Суркова, улучив момент, подошла к преподавателю. – Вы нам говорили, чтобы приносили все, что нам покажется интересным в области психологии. Вот это мне показалось очень интересным.

Герасимчук удивленно посмотрел на студентку. Верно, он такое говорил! Но неужели есть еще люди, которые верят