Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все будет хорошо, тебе нужно успокоиться и не показывать ему своих слез, — говорю я.
— Я так этого не оставлю. Он получит по заслугам! Это он мне так мстит, я уверена. Я его ненавижу, Тера!
— Я не знаю почему он так себя ведёт, но ты не должна так говорить. Оливер наш друг, и мы отлично знаем, что он не способен на подлость. Я обещаю с ним поговорить.
— Не нужно! Хватит с меня, я сама разберусь, — она вытирает слёзы и, открыв кран, умывает лицо.
— Как все прошло? — спрашивает она, достав бумажное полотенце.
— Меня взял к себе в команду Гарри Труман.
Холи на мгновение замерла, а затем в ее глазах появился испуг. Мне же не мерещится?
— Что такое?
— Тебе нельзя туда, Тера. Отец и мать не позволят.
-О чем ты говоришь? Почему мне нельзя?
Я удивлена тем, как она отреагировала на мою практику.
— Тера, ты должна отказаться. Не спрашивай меня почему, но тебе нельзя в Вашингтон и тем более в команду Трумана.
Я вообще уже не понимаю ничего.
— Ты в своём уме? — спрашиваю я, замечая, как она теряется.
— Он, он ... маньяк, он, к девушкам пристает. Ты не слышала какие о нем ходят слухи? — спрашивает она, выдохнув.
— Нет, ничего такого.
— Ты слишком наивная и дочерчивая. Просто откажись от него, и дело с концом.
.
20
Я спускаюсь по лестнице, но не дойдя и до третьей ступеньки, замираю.
Голоса в комнате приглушённые, и я напрягаю слух, чтобы разобрать хоть слово.
— Мы не сможем ее остановить. Она такая упёртая, вбила себе в голову, что ей нужно на стажировку. Эден, повлияй, пожалуйста, на Теру. Она к тебе прислушается, — говорит мать, — она не простит, понимаешь, я не хочу ее терять.
— Я постараюсь, тетя Беатрис. Но вы же знаете, я не всесилен.
На этом моменте мои нервы не выдерживают. Они что-то скрывают от меня. И это мне, чертовски, не нравится.
— Что я не прощу? — спрашиваю, спускаясь вниз, и внимательно наблюдая за мамой и Эденом.
В глазах матери испуг, а вот Эден слишком быстро берет себя в руки.
— Привет, малышка. Ты так сладко спала, что я решил тебя не беспокоить, — произносит он, подходя ближе и протягивая ко мне свои руки, — ну, раз ты проснулась, то…
— Не увиливайте от ответа. Что вы от меня скрываете?
Я обхожу Эдена стороной, замечая, что парень хмурится.
— Дочь ...
— Тетя Беатрис просто не хочет, чтобы ты ехала в другой город. Вот и пытается найти способы, чтобы тебя туда не отпускать. Именно это она и имела ввиду. Ты не простишь нас, если мы помешаем.
Я выдыхаю. Мать просто заботится обо мне, но я не могу смириться с тем, что они слишком на меня наседают.
— Мам? Это действительно так?
— Да, солнышко. Прости, что подговариваю Эдена, но я считаю, что тебе нужно остаться дома. Мы с отцом переживаем за тебя.
— Мам, я говорю первый и последний раз. Хватит вести себя так, словно я больная и никчёмная. Я уже совершеннолетняя и могу сама за себя отвечать. Если вам так необходимо с кем-то нянчиться, то заведите себе ещё одного ребёнка!
Мать охает, прижимая ладони к лицу.
— Я же хочу как лучше, ты совершенно не понимаешь.
— Что вы со мной, как с маленькой? Вас после аварии как будто подменили. Мне нужна свобода. Я не могу больше переносить ваш постоянный контроль. Почему вы к брату так не пристаете, как ко мне?
— Тера, ты перебарщиваешь, — говорит Эден.
— А ты лезешь не в свои дела, — огрызаюсь я, — ты мне не муж, чтобы тайком за моей спиной вести такие разговоры.
Я понимаю, что веду себя грубо, но по-другому просто нельзя. Я как будто недееспособная.
— Я приняла решение и хочу уехать. Мало того, я просто не намерена ждать, и сейчас же соберу свои вещи. Дядя Джонни меня докинет до станции.
— Я тебя не отпущу, — мать, буквально, встаёт напротив меня.
— Как я такое допустила? — спрашиваю я. — Когда я успела вернуться снова в детство?
— Тера, ты не в себе, — говорит мама, — это все следствие сотрясения.
Я просто разворачиваюсь и молча поднимаюсь по лестнице к себе в комнату.
Достаю большую сумку, ставлю ее на кровать и, открыв шкаф, начинаю скидывать туда свои вещи. Это моя ошибка. Нужно было раньше съехать от родителей, а не сидеть у них на шее, все больше и больше привязывая их к себе.
— Тера, — доносится до меня.
Поворачиваю голову и вижу Эдена. Такого родного и любимого, и в то же время чужого. Сейчас я почему-то не могу на него смотреть. То, что я читаю в его взгляде, меня отталкивает.
— Уходи, я не хочу ни с кем разговаривать.
— Я поеду с тобой, — произносит он, и я замираю с футболкой в руках, пытаясь все осмыслить.
— Ты никуда не поедешь. Не повторяй ошибок моей матери. Я не хочу быть псом на поводке, ни на твоём, ни на чьем, тем более.
— Я тебя люблю, — говорит он, подходя ближе и останавливаясь за моей спиной.
Эден кладёт свои руки мне на плечи, а мне неимоверно хочется их скинуть. Это не я. Я не понимаю, что со мной происходит. Как будто рядом совсем чужой человек. Так не должно быть.
— Если любишь, то дашь мне право выбора, — цежу, сквозь зубы, — иначе ты потеряешь меня.
— Что ты такое говоришь? — он сжимает мои плечи сильнее и разворачивает меня к себе.
Эден притягивает меня к себе ещё ближе, дышит часто. А затем наклоняется и тянется губами к моим, но я вовремя отворачиваю голову. Его губы мажут по моей щеке.
— Да что с тобой такое?
— Я не знаю, прости, мне просто нужна передышка.
— Ты хочешь порвать отношения? — он, буквально, рычит.
— Нет, конечно, нет. Ты же знаешь, что ближе и дороже тебя у меня никого нет. Мы с тобой столько всего пережили вместе, и я очень тебя люблю.