Немного подумав, я забираю и старый сундук, который так и не доделала. Собравшись, я возвращаюсь в дом, чтоб выключить свет и закрыть его.

Только сейчас я понимаю, что моего письма нет на столе. На его месте лежит шоколадка. Я сажусь на стул и смотрю на неё. Слёзы наворачиваются на глаза и капают на деревянный стол.

Он был тут сегодня. Может быть, час или два назад. Я беру в руки коричневый свёрток и вдыхаю запах, а потом прижимаю к сердцу.

Я плачу с воем, надрывно.

Это мой любимый шоколад. Его не так просто купить.

Валера сегодня приходил мириться. Я понимаю это по шоколадке. Столько искренней любви я вижу в этом простом жесте.

Может, я совершила сегодня ошибку, когда ушла?

Моё письмо – удар по самолюбию Валеры, это я понимала утром. Но я вспоминаю, зачем ушла. Перечисляю по пунктам. Я ушла, чтоб дать нам пространство для будущего. Пока он не закончит отношения с женой, нам жизни не будет.

Слёзы кончаются так же внезапно, как и начались. Первый порыв бежать за ним следом миновал. Я раз за разом повторяю, что надо себе верить. Я сделала правильно. Я сойду с ума, если перестану верить себе.

Я не бросила его, я не порвала наши отношения. Если он меня любит, то понял это. Когда злость пройдёт, он поймет, что так было нужно нам обоим.

Иногда, чтобы быть вместе навсегда, нужно расстаться на время.

Первая ночь в квартире запомнилась мне адским страхом и рядом всевозможных звуков. Я не могла заснуть до пяти утра. У меня было стойкое впечатление, что там, за дверью, ходят привидения. Но я не знала, что делают привидения с людьми, поэтому боялась сама не знаю чего. Я только крепче прижимала щенка к себе под одеялом. Ему привидения спать не мешали. После того, как он поел и нагулялся, щенок с радостью залез на надувной матрас. Он зарылся в одеяло и безмятежно спал, пока я таскала вещи из машины и наводила порядок в нашей комнате.

Я слышала скрип пола, завывания ветра и стук капель по металлическому подоконнику снаружи окна. В какой-то момент я совершенно отчетливо слышала шаги и звук открывающихся дверей. Я приволокла торшер из соседней комнаты и была счастлива, что он работает. Даже при свете мне было страшно. Окна комнаты выходили во двор-колодец, и я слышала гулкое эхо от любого звука в тишине ночи. Скрип ворот решетки, хлопок подъездной двери, лай собаки.

Под самое утро перед тем, как заснуть, я успела поклясться себе, что продам эту квартиру Борису и никогда больше не буду здесь ночевать. Но до этого я долго лежала без сна. Одна, в пустой комнате на надувном матрасе, я всматривалась в остатки лепнины на потолке. И мне казалось, если я угадаю по остаткам гипса первоначальную задумку мастера, то точно найду ответ, как мне жить дальше. Только страх от незнакомых звуков помогал мне пережить боль от расставания с Валерой. Мне хотелось домой, мне хотелось, чтоб любимый прямо сейчас обнимал меня. Я хотела перестать бояться.

Я проснулась под звон колоколов. На часах было шесть утра. Он неожиданного перезвона я долго не могла понять, где нахожусь. Колокола отзвенели и затихли, а потом я опять заснула. Но в девять часов я опять услышала колокола. Рождественская церковь в такой близости от меня теперь не казалась мне таким уж плюсом. Теперь это был мой будильник.

Утром ночные звуки показались мне глупостями и плодом моего богатого воображения. Я варила кофе на электрической плитке и строила планы по преображению этой квартиры. Я обещала Валере уют, значит, надо его создать. Я представила, что он бы мне сказал, увидев эту квартиру вчера со мной в первый раз. И засмеялась.

Первым звоночком, что моя жизнь поменялась, стало осознание того, что надо одеваться и идти гулять с Песцом. Думать о ком-то вперёд себя было для меня непривычно. В доме такой проблемы не было – открыл дверь, и вот тебе воля. Я взяла щенка под мышку и пошла с ним в Некрасовский сад. Пока нет поводка, отпускать его в незнакомой остановке мне было страшно.

В моей сумке лежал отчёт по обследованию и оценке этой квартиры, его я прихватила с собой вместе с пакетами для собачьих экскрементов. Пора узнать, что за квартира мне досталась.

Через час я возвращалась домой в задумчивости. Мне стало понятно, что нужна помощь. Мужская помощь. Чтоб наладить хотя бы водопровод. Я шла и размышляла, кому позвонить. Папа? Он рукастый, но очень долгий, медленный и основательный. Абы как ничего делать не будет. У него только подготовительный этап к началу работ месяц займет. Не подходит. Игорь? Он предлагал. У него фирма, знания, опыт и желание мне помочь. Нет. Категорическое нет! Хотя это нужно с Машкой обсудить. Машка, точно, надо ей позвонить и попросить разрешения привлечь ее мужа к осмотру моих труб. Или, может, лучше найти кого-то незнакомого? Сантехника из ТСЖ? Но что-то мне подсказывало, что если трубы перерезаны и заглушены снизу, как написано в отчете, то сантехник мне не поможет.

Пока я размышляла, с чего начать, Песец весело шёл рядом на поводке. Ему нравилось, судя по всему, это место, и он без сожалений распрощался со свободой, дав надеть ошейник с поводком. Прогулка пошла мне на пользу, от ночного ужаса не осталось и следа. С воодушевлением я думала, как сейчас засяду дома составлять список дел.

В подъезде уже кипела работа, дрели, молотки и отборный мат слышались с разных сторон. Я прыгала со ступеньки на ступеньку и радовалась, что мне есть сегодня на что отвлечься от своих ран.

На лестничной клетке перед моей дверью стоит полицейский. Высокий и худощавый служитель закона в очередной раз нажимает кнопку звонка на деревянном бруске.

– Добрый день! Вы ко мне?

– Если вы тут живёте, то да!

– Я тут живу меньше суток. Неужели наша полиция такая бдительная к новоселам? Или я что-то натворила?

– Нет, ну что вы! Разрешите представиться – Дмитрий Рыбкин, участковый. По совместительству ваш сосед со второго этажа.

– Очень приятно – Ольга! А вы как сосед пришли или как участковый? – строгим голосом спросила я.

Он засмеялся искренне и от души, как мальчишка. Заразительный смех заставил и меня невольно улыбнуться.

– Если вы, Ольга, не возражаете, давайте в квартире продолжим наш разговор.

Я не возражала. Я открыла дверь, и мы вошли. Пёс радостно умчался вдаль, а я осталась в прихожей с новым знакомым. Второй сосед меньше чем за сутки? Неужели тоже будет требовать продать ему квартиру?

– У меня тут не очень чисто, так что ботинки не снимайте. Пойдемте.

Я повела его в свою комнату. А куда мне было его приглашать еще? В этой квартире по кадастровому плану сто шестьдесят квадратных метров площади. Из них как минимум сто завалены хламом, а остальные не пригодны к жизни. Да и сам участковый вызывал доверие. Его строгий аскетичный вид в форме дополняли живые и добрые глаза. Ну и человек в форме всегда внушает доверие, не зря этим мошенники пользуются. Подумалось мне, но уже после того, как Дмитрий ушел.