Да и вообще за то, что нянчился со мной. Как бы там ни было, делать это он был не обязан, но только его присутствие не давало мне расклеиться. Не было бы его, я бы заплакала — просто потому, что во мне бурлили эмоции, а в его присутствии такую слабость позволить себе не могла.

— А теперь, пока ты одеваешься, расскажи мне, что там случилось, — прозвучало безапелляционно. Причем я очень хорошо понимала, что имсит старается казаться мягче, спокойнее, но у него на лице все было написано.

— Простите, но вам я рассказывать ничего не буду, — натягивала я одежду, то и дело морщась от боли и качаясь от головокружения.

— В таком случае съехавшего с катушек Эльдера обвинят в убийстве и нападении на тебя. И поверь, в этом случае слушать тебя никто не станет. Меньшее, что ему грозит, — это круглосуточное заключение до конца его дней под присмотром медиков. Такова цена твоей гордости?

После этих слов отмалчиваться и дальше я просто не имела права, но после поверхностного рассказа все равно ушла вместе с военным врачом. Сотрясение подтвердилось, а все остальное — лишь синяки да ссадины. Можно сказать, что отделалась испугом, но это я.

Как выяснилось утром, имсит Ирадий не пощадил никого.

— Завтрак.

Именно так начиналось для меня вот уже третье утро подряд. Просыпаясь, я приводила себя в порядок и ждала обхода, который всегда был коротким, но емким. Во время него военный врач, чье имя я так и не запомнила, с ног до головы обрабатывал меня специальным спреем, что, впитываясь в кожу, излечивал тело — не только поверхностные повреждения, но и внутренние.

Этот спрей являлся разработкой имситов и изготавливался тоже скорее для модифицированных. Просто потому, что люди использовать его в повседневной жизни не могли из-за его невероятно высокой стоимости. Прибегали к ним исключительно в крайних случаях, когда болезни или раны невозможно было вылечить по-другому, но вот в чем загвоздка: мои раны, синяки и сотрясение прошли еще в первое утро, но врач все равно опрыскивал меня им вот уже третий день.

Необоснованное расточительство!

Но мои возмущения попросту игнорировались. Только сегодня врач соизволил ответить:

— Приказ вышестоящего руководства.

— Имсит Ирадий? — тут же зацепилась я.

Доктор промолчал, но мне и без его подтверждения было ясно, кто стоит за чрезмерной опекой. И ладно бы дело было только в лекарстве, которое могло спасти не одну жизнь. Выйти из медицинского корпуса, равно как и из крыла, я не могла ни под каким предлогом. Все заверения о том, что я уже готова вновь продолжить обучение, никого не волновали.

Я даже к веркомандиру напрямую обращалась, когда он заходил меня проведать, но его ответ всегда оставался одним и тем же:

— Отсюда ты выйдешь тогда, когда я буду уверен, что тебе больше ничего не угрожает.

Казалось, что за этими словами скрывалось нечто гораздо большее. Имсит беспокоился совсем не о том, вылечили ли меня. Создавалось стойкое ощущение, что угрозу он видел совсем в другом, но расспросить его подробнее я не могла. Точнее, могла. Наверное, мужчина даже ответил бы, но мне с ним вести беседы не хотелось совершенно.

Хватало уже того, что он приходил сюда каждый вечер. Ужинал вместе со мной в тишине, хотя о компании я не просила. После еды занимался бумагами — в эти моменты его лицо было сосредоточенным. Четко отслеживались морщинки в уголках глаз. Брови то и дело сходились на переносице. Мне не оставалось ничего другого, как разглядывать его, и вот что странно: раньше я не замечала, что он привлекательный.

Не красивый, нет. Пугающий лично для меня, но у женского пола явно имеет успех. Пока в его глазах не видно серебра.

— Не нравлюсь? — спросил он еще в самый первый день, когда я думала над тем, как бы избавиться от его присутствия.

— Не в этом дело. Я не понимаю, почему вы здесь, — ответила предельно откровенно.

— Потому что так ты ко мне скорее привыкнешь и, я надеюсь, перестанешь вздрагивать в моем присутствии.

— Увы, спешу вас расстроить…

— Не спеши, — перебил он меня. — Категоричность еще никого не красила. Кстати, я бы на твоем месте потратил это время с пользой.

— О чем вы?

— Ты можешь задать мне любые вопросы касаемо учебы или имситов. Все, что тебе интересно. Поверь, мало кому предоставлялся такой шанс.

— У меня нет вопросов, — ответила, отворачиваясь.

— Тогда я сам расскажу тебе что-нибудь. Например, о том, как провела твоя группа сегодняшний день. Их крики наверняка были слышны даже на Земле…

На эту рукотворную планету время от времени привозили новые виды животных. Не все приживались. Большинство просто погибало, но кое-какие все-таки адаптировались, видоизменяясь внешне или, наоборот, обретая новые повадки. Так в северной части планеты появились дикие волки, чьи размеры превышали средних особей, а жестокость соответствовала хищникам.

— Вы натравили на них волков!? — встрепенулась я, мигом оборачиваясь.

— Лишь напомнил о том, что команда — это та же стая. Волк никогда не нападет на другого волка из своей стаи. Больше того, стая всегда вместе нападает на врага, который становится общим. Стая — это единый организм, и наказание за преступление всегда получает вся команда.

— Но никто больше не участвовал… — я запнулась, не желая называть вещи своими именами.

— Виноватыми становятся не только те, кто совершил преступление. Бездействие, когда можешь помочь, — это тоже преступление. Мне откровенно наплевать, кто доберется до конца обучения, но уже сейчас я могу сказать, кто надолго здесь не задержится. Медведю и Эльзе здесь не место.

— А Смерч? — спросила глухо.

— Это он позвал меня. Он не мерзавец. Просто запутался, и шанс исправиться у него еще есть.

Я редко вставляла реплики в наших беседах. В предыдущие два дня и вовсе засыпала, пока Ирадий рассказывал мне очередную историю. В основном делился информацией о том времени, когда сам проходил обучение. Да только не этого момента в своем временном заключении я ждала ежедневно.

— Ты как? — после короткого стука в палату заглянул Эльдер.

Именно его появления я ждала, хоть наше тесное общение и началось с неловкости. Следующим утром после произошедшего он сам пришел ко мне в палату сразу после обхода. Вслед за ним явилась медсестра, разносившая завтрак.

— Я вам тогда тут поставлю, — оглядела она нас, выставляя на стол подносы.

Я сидела в постели, накрытая одеялом, а Эльдер невозмутимо замер у двери. Молчание длилось ровно до тех пор, пока медсестра не оставила нас наедине. Хотя нет, даже чуточку больше.

— Я хотел попросить у тебя прощения, — заговорил молодой мужчина первым. — Я не помню того, что произошло, но если я сделал тебе больно…