Первым в палату вошел имсит Ирадий, а вслед за ним и врач.

— Товарищ веркомандир, разрешите… — попыталась я объясниться, еще сама до конца не понимая, что именно хочу сказать.

— Молчать, — отрывисто приказал старший группы особого назначения, а я вздрогнула под его немигающим взглядом.

Серебро затапливало радужки, скулы заострились. Убьет. Мне казалось, что мужчина меня сейчас просто убьет. Растопчет на месте.

Жить хотелось невероятно. Во избежание плачевного исхода я молчала все то время, пока врач делал последний осмотр. Не знаю, как выдержала этот тяжелый взгляд. Даже не дышала толком до тех пор, пока мне не отдали следующий приказ:

— А теперь бегом в столовую.

Мне хватило секунды, чтобы оказаться в коридоре.

Задержавшись, чтобы перевязать шнурки, еще видела, как палату покинул врач. Да только совсем не ожидала услышать звук разбившегося стекла. Лишь по тому, как вылетел: в коридор конфета, я поняла, что именно разбилось. Ваза, которая простояла на прикроватной тумбочке почти четыре дня. И этот факт почему-то заставил меня расстроиться.

— Товарищ веркомандир… — выдохнула я, поднимаясь на ноги.

Мужчина замер на пороге палаты. Рука его крепче сжала дверную ручку — послышался скрип.

— Вон! — прогрохотало в коридоре так, что стекла зазвенели.

Я не помнила, как выбежала из медицинского корпуса. Кажется, меня окликал Эльдер. стоящий на улице, но я пролетела мимо него, даже не оборачиваясь. Отдышаться получилось только в столовой, да и то ненадолго. Наша группа уже сидела за столом.

Взяв поднос с завтраком, я пошла к ним, но едва не промахнулась мимо стула, когда увидела руки, шеи и лица, покрытые глубокими и поверхностными царапинами.

— Что уставилась? — огрызнулась Эльза, с омерзением прожевывая кашу.

— Кара… — опустилась мне на плечо чужая ладонь, а я вынужденно вздрогнула.

Поведя плечом, скинула руку Эльдера и приступила к еде, но ложку до рта донести не успела:

— Восьмая группа, закончили с завтраком, — раздался раздраженный голос веркомандира.

Мне даже смотреть на него не нужно было, чтобы понять, кто виноват в очередной голодовке. Я. Только я сама в ней виновата.

Капитан восьмой группы пытался заговорить со мной еще раз, но уже в общежитии.

Забирая сумку, я просто проигнорировала его. В голове царил сумбур, пока мы строем шли до учебного корпуса, но одно я знала точно: я невероятно сильно злилась на Эльдера, и он этой злости не уменьшал, а наоборот — способствовал ее росту.

Например, тем, что ни с того ни с сего вдруг решил занять место в аудитории рядом со мной. До этого на самом верхнем ряду я постоянно сидела одна, и вмешательство в мое личное пространство меня не на шутку напрягло, учитывая лишнее внимание других новобранцев.

А уж как напрягся старший нашей группы, когда вошел в аудиторию…

Казалось, что я сейчас снова услышу его громогласное: «Вон!»

— Сегодня я хотел бы напомнить вам важное правило, которое напрямую касается вашей жизни. Почти все руководящие посты в космической армии занимают имситы — модифицированные, превосходящие людей буквально во всем. Какое самое важное правило необходимо соблюдать, работая рядом с модифицированными? Смерч.

— Их приказы выполняются неукоснительно и в установленный срок, — поднявшись, четко ответил блондин.

— А если это не так? Что будет, если приказ проигнорирован?

— Иногда лучшее, что может быть, — это смерть.

У меня волосы на голове зашевелились. Перед глазами пронеслась картина, которая произошла буквально вчера. Неужели это угроза в мой адрес?

Стиснув зубы, я смотрела невидящим взглядом. Занятия прошли мимо меня, потому что все это время я пыталась разобраться в себе. Понять себя, свои чувства, проанализировать их природу.

Да, что уж скрывать, Эльдер нравился мне. Он был симпатичен мне как человек.

Несомненно, я его уважала. Он был приятным собеседником. Мне приходились по душе его шутки. Да и поцелуй мне тоже понравился. Всегда было интересно, как это — когда двое целуются. Могла бы оттолкнуть, запротестовать, но любопытство оказалось сильнее.

А еще… Мне было приятно. И тепло. Чужие объятия мне понравились даже больше, чем поцелуй. Мне было уютно, хорошо и совсем не страшно. Возможно, я впервые за последние годы ощущала себя под надежной защитой. Потому и спала так крепко, хотя собиралась вернуться к себе рано утром, но то, что произошло после…

Никакая симпатия не могла сбить меня с истинного пути. То, что я говорила Ирадию, являлось чистой правдой. Все имситы подвержены влиянию установленных ими законов.

Эльдеру рано или поздно придется выбрать себе жену, так что ничего серьезного из этого не выйдет. Да и не нужны мне сейчас отношения.

Вообще не нужны, потому что они ограничат мою свободу — то единственное, что у меня есть. То единственное, за что я буду бороться до самого конца.

Теперь я отчетливо понимала: именно это меня и разозлило в Эльдере. Он попытался претендовать на меня. На мою свободу.

Есть хотелось просто жутко. Когда я на обеде шла с подносом к столу, случилось то, что пополнило копилку минусов. Услышав звон посуды, я обернулась, чтобы увидеть престранную картину. Капитан стоял в шаге от меня, удерживая два подноса, а Эльза распласталась рядом на полу.

— Что происходит? — тут же появился Ирадий, оценивая постановку.

— Я запнулась, — выплюнула Эльза, зло сверкнув очами.

И вот все бы ничего, но второй поднос, удерживаемый капитаном, находился в сантиметрах от меня, опасно накренившись. Не знаю, о чем думали в этот момент все остальные, а я почему-то была уверена в том, что этот поднос вместе со всеми тарелками предназначался мне, а точнее моей спине.

— Разошлись, — скомандовал веркомандир, помогая девушке подняться.

Обедали в молчании под пристальным взглядом старшего группы. Сам он кеде не притрагивался, усевшись во главе стола. Когда мне на поднос опустилась лишняя конфета, в глазах его на мгновение полыхнуло, но спустя секунду лицо вновь обратилось камнем, на котором нельзя было прочесть ни единой эмоции.

Да только конфету я не взяла. Не съела ни ту, что принадлежала мне, ни ту, которую отдал мне Эльдер. При взгляде на эти конфеты теперь у меня возникали неприятные ассоциации.

Все внутри свербело от желания расставить все по своим местам. Больше всего на свете я ненавидела врать. Да и не умела, на самом деле. Природная тяга к справедливости просто не даст мне спокойно спать, а потому вариант оставался только один.

Я должна, просто обязана рассказать веркомандиру правду. Не для кого-то из них, не для их успокоения, для себя. Даже если за этим последует заслуженное наказание.